Наследница для Дракона, или Как обрести Крылья

— Мы не люди, — выплевывает так, будто они — второй сорт, не имеющий право на жизнь. — Так что наш брак сулит лишь радостные перемены и сильное потомство. Ты только подумай, кто у нас родится, ведь мы оба — золотые драконы. Весь мир будет у наших ног!

Заканчивает так пафосно и величественно, что окружающие аж одобрительно поддакивают, преисполненные важности предстоящего события.

— Нет, нет, нет, — только и могу без конца повторять это слово.

Но когда терпение мужчины в ожидании меня уже на исходе, он дает знак одному из сторонников, и кто-то толкает меня сзади. Больно, кулаком, не жалея. Охаю от тупой боли в спине и падаю на землю.

— Осторожнее, Вирий, — недовольно бурчит Ратимир, сверля взглядом моего обидчика. — Это будущая Императрица, прояви уважение!

Не вижу выражение лица стоящего сзади, но еле слышно раздается легкий пренебрежительный смешок.

— Конечно, глава, — а вот вслух произносит уже уважительно, маскируя свое презрение за поклоном, замечаю это краем глаза.

Мужчина резко хватает меня за локоть и приподнимает, больно сжимает руку. Ратимир в этот момент как раз отворачивается, режет запястья парня, подставляя черный кубок из неизвестного мне матового металла.

— Не упорствуй, дорогая, — обманчиво мягкий тон, расслабленная спина. — Ты же не хочешь последовать за Антеросом, верно?

Быть развеянной навсегда мне не хотелось, но и выходить замуж за похитителя тоже. Спереди — неприглядное будущее, сзади — подгоняющий плащ. Иду вперед, переставляя одеревеневшие ноги, в груди разливается холод.

— Умная, — хмыкает мужчина, когда я встаю рядом с ним, слева.

Не успеваю опомниться, как он резко хватает мою ладонь и делает в ней надрез.

— Ауч, — плаксиво кричу и пытаюсь отодрать свою руку из его стальной хватки.

Но он лишь хладнокровно сцеживает кровь в этот же кубок, затем режет собственную ладонь и смешивает нашу кровь.

— Начнем же, братья! — созывает всех, передает жидкость одному из соратников.

Я настороженно провожаю его взглядом, не переставая стискивать ладонь. Кровь не останавливается, но единственное, что у меня с собой есть — это полотно в кармане, мое наследство. И, несмотря на боль, я не готова осквернять его. В этот момент меня опутывает голубыми путами-лианами, не давая шевельнуться и помешать вызову.

Члены ордена встают в круг вокруг нас, скидывают капюшоны, но почти все лица мне не знакомы. Кроме одного…

— Ad captandum benevolentiam… — все вскидывают руки и начинают зачитывать текст заклинания.

В пещере нарастает гул, резонансом отзываясь в грудине, проходясь короткими разрядами по позвоночнику.

— …ad gloriam, — и при последнем слове Ратимир втыкает кинжал в грудь лежащего на камне парня.

Задерживаю от испуга дыхание. Сначала ничего не происходит, а затем из тела парня начинает вытекать кровь, словно ее вытягивают насильно, извне. Она растекается по алтарю, будто по перешейкам и улочкам, образуя специфический узор. И когда тело парня обескровливается, все на миг застывает. А после алтарь начинает сиять, из него выходит свет, раздается треск, гул, словно разрывается полотно пространства. Каменный свод начинает покрываться трещинами, а затем раскалывается на несколько частей, образуя дыру посередине, куда утягивает парня. Я пытаюсь открыть рот, чтобы закричать, но не могу. Пытаюсь говорить, но ни звука не произношу.

— Наконец-то! — ликует зачинщик переворота, вскидывает в благоговении голову.

По пещере начинает разрастаться вихрь, как при урагане. Пространство внутри алтаря расширяется, водная гладь начинает гудеть, закручивается потихоньку в воронку. Я со страхом смотрю под ноги и вперед, боясь, что нас поглотит безумная стихия, но буквально в последний момент Ратимир вытягивает нас из воды, перетаскивая на сушу.

— Он услышал мой зов! — громким ликующим голосом оповещает он всех вокруг.

Я же дышу, приглядываюсь в затягивающий алтарь водоворот. И резко что-то схлопывается, раздается гул, ломающий слух, а затем из глубины появляется морда дракона. Оскаленная, злая. Перестаю дышать, ощущая чужое нечеловеческое давление. Даже Ратимир присаживается на корточки, не в силах стоя терпеть чужую инородную силу.

— Кто посмел? — рычит золотой ящер, когда его туловище полностью оказывается в пещере.

Открыв рот, я смотрю на дракона, находя в нем что-то знакомое, словно внутри меня откликается собственный зверь. Тело дракона в этот момент загорается огнем, горит, расплавляя воздух вокруг, от чего дышать становится почти невозможно. И когда я уже готова без сил упасть, тело его вспыхивает, сбрасывая черную прогорклую чешую и являя нам золотое покрытие. Прикрываю глаза, надеясь, что сейчас проснусь, и все это окажется дурным сном.

— Твой потомок, Анниан, — склоняет голову в подобострастии главный в этой вакханалии, — Ратимир Златокрылый.

Вскидываю голову и открываю глаза. Тишина, только взгляд вертикального зрачка направлен на Ратимира, что стоит, гордо расправив плечи.

Глава 57

— Потомок? — рычит дракон, затем открывает пасть.