Наследница порочного графа

– Гулять? – Дайнека свернула на грунтовую дорогу и отъехала от шоссе метров на двести. Там вышла из машины и выпустила Тишотку. Вдвоем они пошли к ближайшему лесу.

Услышав звонок, Дайнека вынула мобильник:

– Да.

– Где ты? – прозвучал обеспокоенный голос отца.

– Я не в Москве.

– И не в пансионате.

– Откуда ты знаешь?

– Звоню, потому что здесь тебя не нашел.

– Ты приехал в пансионат? – догадалась Дайнека. – Почему не предупредил?

– Потому что ты бы не разрешила.

– Вот видишь, как получилось! – огорчилась она.

– Я прошелся… Мне здесь не нравится.

– Езжай домой, папа.

– Может, дождусь тебя?

– Я далеко. Обещаю, в ближайшие дни заеду к тебе на дачу.

Ничего не ответив, отец отключился.

Спустя полчаса Дайнека и Тишотка уже мчались по направлению к Москве.

Глава 23

Где дремлют мертвые в торжественном покое

Воскресенье Дайнека провела дома, в своей квартире.

При одной только мысли о поездке на дачу она забиралась под одеяло и убеждала себя в том, что ей хочется спать. Решив, что теперь у нее есть уважительная причина, Дайнека провалялась в постели весь день и всю ночь.

В понедельник утром она вместе с Тишоткой поехала в Дом ветеранов сцены.

По дороге Дайнека думала о Темьяновой. Два дня старуха полностью занимала ее мысли, но сложить полученную информацию и факты в одно целое не получалось. Ей очень хотелось верить, что кассирша Самошина все наврала. Из ревности, злобы, из-за неведения – причина могла быть любой. В долгих внутренних монологах Дайнека всячески старалась обелить Лукерью Семеновну, но добилась только того, что уже сама не понимала, чему верить.

Даже если вынести за скобки рассказ театральной кассирши, во всем, что касалось Темьяновой, оставалось немало белых пятен. Первое и самое непонятное – ее дикая ночная выходка. Старуха просто выдумала черного беса и крылатую женщину – теперь это ясно. Но зачем? Возможно, чтобы привлечь внимание… А может, наоборот, для того, чтобы его отвлечь? Что касается синяков на шее – невеликая хитрость. Темьянова была актрисой и владела искусством нанесения грима.

И, наконец, последнее… Вроде бы ерунда – архивные папки, которые Темьянова положила на верхнюю полку. Этот эпизод тревожил Дайнеку больше всего, возможно, оттого, что она никак не могла его объяснить.

Вконец измучившись, Дайнека позвонила следователю. Невзирая на утренний час, Галуздин сразу ответил:

– Слушаю вас, Людмила.

– Хотела поговорить…

– Говорите.

– Вам некогда?

– Есть пара минут.

– У меня вопрос про Темьянову…

– Я уже сказал, – перебил ее следователь. – Старухе нужно лечиться. Это же надо – такое придумать! И главное, подготовилась: перья подкинула, шерсть набросала. Рамы поцарапала вилкой! На что, интересно, рассчитывала?

– Не знаю, – проговорила Дайнека. – Думаете, она ни при чем?

– Имеет ли она отношение к преступлениям? – Галуздин задумался. – Не думаю. Но, как известно, никогда не говори «никогда». В сложившихся обстоятельствах я бы не поручился ни за вас, ни за себя.

Пропустив это замечание мимо ушей, Дайнека сказала:

– Последней, кто видел Безрукова в ночь, когда погас свет, была Темьянова.

– Она инвалид-колясочник, – напомнил Галуздин.

– И еще: Темьянова интересовалась историей рода Измайловых.

– От нечего делать кот яйца лижет. Не знали?

Дайнека вспыхнула:

– Это грубо!

– Но точно.

– Вы приедете в пансионат?

– Сегодня? Нет, не приеду. Я занимаюсь цыганами.

– Вышли на преступников? – обрадовалась Дайнека.

Галуздин не ответил, только спросил:

– Как ведет себя Канторович?

– Как обычно. И, кстати, у него на складе был белый халат. Я думаю, он сам его взял для совершения преступления.

– С чего вы так решили?

– Он обещал мне позвонить и сказать, кому был выдан халат, но не позвонил.

– А вы, значит, спросили?

– Про что?

– Про белый халат.

– Конечно… – Дайнека вдруг поняла, что совершила ошибку, и пролепетала упавшим голосом: – Не нужно было?

Галуздин, напротив, повысил голос:

– Ваше упрямство сродни кретинизму! В самом деле, нельзя же лезть всегда и во все!

– Простите, я знаю, что виновата.

– Зачем я только с вами связался!

– Но я же извинилась…

– Оперативники ночами не спят, я, как проклятый, по району мотаюсь, а она – извините! Все! Больше не хочу говорить! Запритесь в библиотеке, и чтобы вас никто больше не видел. И рта не раскрывать! – Галуздин бросил трубку.

У Дайнеки сильно дрожали руки. К счастью, она уже въехала на территорию дворцового комплекса.

Оставив машину, они с Тишоткой сразу прошли в библиотеку. У дверей их поджидала Темьянова:

– А я уже думала – не приедете.

– Здравствуйте, Лукерья Семеновна, – Дайнека открыла дверь, и они проследовали внутрь.

Тишотка, по своему обыкновению, обежал помещение и лег под окном. Темьянова покатила к своему рабочему месту. Дайнека сняла пальто, после чего прошла к стеллажам, где стояли неразобранные коробки с архивом. Конечно же, она сразу заметила, что их передвинули. Чувство бессилия захлестнуло ее. Чтобы успокоиться, Дайнека приступила к работе.