Наследница Вещего Олега

Что за человек Мистина, она не смогла бы уверенно сказать. Зато очень хорошо знала: Ингвар человек хороший. Очень честный, отважный, решительный и справедливый. И, пожалуй, добрый – в той мере, в какой судьба позволяет ему быть добрым. А главное, Ингвар ее муж, с кем она стояла на свадебном полотенце, на стволе родового древа, отдавая ему свою жизнь перед лицом всех поколений предков и потомков. Она сгорит со стыда перед людьми, богами, чурами, перед ним и перед собой, если еще раз допустит нечто подобное… хотя бы в мыслях…

Эльга была полна решимости бороться, но ощущала и всю трудность борьбы. Особенно в эти сумрачные дни и долгие ночи, когда Ингвар так далеко и до встречи с ним еще так долго.

И до какой степени она может Мистине доверять? Кто докажет, что он и с ней не играет? Женщины склонны верить собственным чувствам, а куда эта вера заводит – давно всем известно. Она, княгиня русская, ставит на кон куда больше, чем ее собственная честь и благополучие.

Они оба обязаны Ингвару верностью и честью – и жена, и побратим. И Мистина знает это не хуже нее. Даже лучше – он ведь мужчина и связан с Ингваром всю жизнь. Глупо думать, что он решится на предательство ради бабьего подола! И все это – просто шутки.

Эльга осторожно поцеловала Святку, вдохнула нежный запах разогретого во сне детского тельца. Поправила на нем одеяло бьярмских соболей, успокоенная, улеглась и велела Добрете прикрыть ее медвежиной поверх куньего одеяла. К утру изба остынет, и тогда нянька принесет ребенка к ней, пока будет топить печь, чтобы дым ушел в оконца, прежде чем они встанут.

Но уже засыпая, Эльга с трудом отгоняла невольно встающие перед глазами видения. А если бы она его не остановила?

* * *

Когда Пестрянка сказала, что хочет пойти в поход вместе с Хельги, княгиня лишь усмехнулась, а ее сестра встревожилась: «Дитя мне оставишь? Не позволю мальца по четвертому году за море тащить с дружиной!» Но неожиданно этот краткий разговор получил продолжение.

Дня через три Пестрянку вдруг позвали к княгине. Прямо в избу, куда допускали только родичей. Кроме Эльги, там сидели Мистина и Асмунд. И все смотрели на вошедшую, будто только сейчас разглядели в ней некое чудо. Пестрянка смутилась – ей и так в эти дни казалось, что в нее весь Киев пальцами тычет, – и захотелось спрятаться за Хельги. Но она сдержалась, взяла себя в руки и с достоинством поклонилась. Принимая то решение, она знала, что будет нелегко.

– Думаешь, она сумеет? – с сомнением спросила Эльга, не сводя глаз с невестки.

– А мы у нее спросим, – предложил Мистина, но обратился к Хельги: – Я слышал, родич, что ты подумываешь взять свою жену в поход?

– Так и будет, если она не передумает, – подтвердил Хельги, по знаку Эльги подводя Пестрянку к скамье и усаживая. – Видишь ли, я еще там, в Варягино, однажды пообещал ей, что возьму ее с собой за теплые моря, если она пожелает. Эту достойную женщину в прошлом обманывали без всякой ее вины, и я постараюсь, чтобы больше этого не случилось. К тому же неизвестно, сколько продлится наш поход, а я не хочу, чтобы она хотя бы один день опасалась, будто ее покинули опять.

Асмунд отвел глаза. Все устроилось так, как ему и хотелось, никто не остался обижен. Даже Торлейв смирился, что в его семье происходит такое: невестка разводится с сыном и выходит за племянника. Зло смягчалось тем, что все случилось в кругу одной семьи и не выносилось на всеобщее обозрение, но тем не менее всем еще было неловко. Перед тем как, по обычаю, объявить о разводе «перед постелью», Пестрянке и Асмунду пришлось вдвоем присесть на скамью – в Киеве не было лежанки, которую они когда-либо делили. И при этом оба чувствовали себя куда глупее, чем в давнюю брачную ночь. Особенно потому, что обряд их разделения совершался на глазах у всей киевской родни, где кое-кто с трудом сдерживал ухмылку.

– Ты намерен взять ее с собой, со своей малой дружиной в Самкрай, когда поедешь туда с жидинами? – спросил теперь Мистина.

– Нет, это слишком опасно для женщины. Она останется с большим войском. Думаю, мой брат, – Хельги дружелюбно улыбнулся Асмунду, – позаботится, чтобы с ней ничего не случилось.

– Ты ведь, помнится, однажды сказал, что это смелая женщина?

– Еще бы нет! Не всякая решается поехать на другой край света.

– Поехать на другой край свет иной раз бывает мало, – заметила Эльга.

Все это время она пристально смотрела на Пестрянку, будто примеряя ей что-то в мыслях.

– Княгиня, что ты хочешь от меня? – Пестрянке надоел этот загадочный разговор, ведшийся так, будто ее здесь нет.

– Я хочу… Мы подумали… – Эльга оглянулась на Мистину в поисках поддержки, но подняла руку, призывая его помолчать. – Хельги, ты уже рассказал ей, как все пойдет?

– Я рассказал, что поеду с жидинами, как воевода охранной дружины при товаре. А Асмунд будет вести большую дружину и называться старшим воеводой всего похода… на Таврию. Ну а потом… – Хельги огляделся и убедился, что челядь и всех лишних выпроводили перед их приходом, – мы соединимся, и старшим над всем войском стану я. И она войдет ко мне в город вместе с Асмундом.