Наследница Вещего Олега

– Да благословит тебя Бог, госпожа! – еще когда она привела к себе женщин, сказала ей одна из пленниц, самая старшая на вид – лет тридцати, смуглая, сухощавая и едва с половиной зубов во рту. – Мы будем верно служить тебе, пока наши мужья и отцы не найдут эти проклятые деньги.

– Кто ты?

– Я – Левана, жена Хануки бар Моше, а вот это – его сестра Шуламит. Ты спасла нас от поруганья, мы будем молить Бога за тебя и твоего ребенка.

Прочие женщины стали кланяться.

– Работайте как следует, – нахмурилась Эльга. – У меня не хватает челяди, поэтому мне и правда нужны ваши руки. Если ваши мужчины не найдут этих денег, мы условимся, за какой срок вы их отработаете.

Убедившись, что хазарки усердно вращают жернова и даже запели – явно желая угодить хозяйке, Эльга ушла в избу проведать ребенка. Ей не понравилось, что Левана упомянула о нем, пусть и обещая за него молиться. Впервые Эльге пришло в голову, что зло, которое Ингвар вольно или невольно причинит людям как русский князь, может через их проклятья пасть на голову его дитяти.

Она взяла Святку на руки: здоровый, крепкий, подвижный мальчик, он не оставлял причин тревожиться, и все же Эльга встревожилась. Обычных детских оберегов тут недостаточно. Надо сказать Ингвару, чтобы положил в Святкину постель какой-нибудь свой меч. Вытащить его из ножен и пораниться у двухлетнего мальца еще не хватит сил, зато прославленный рейнский клинок, истинное средоточие силы и отваги, будет надежно держать на расстоянии любое зло.

Вошел Ингвар. Обрадовавшись, Эльга открыла рот, чтобы сказать ему, что надумала, но смолчала: муж взглянул на нее весьма хмуро. Остановился посреди избы, упер руки в бока и воззрился на нее с осуждающе-снисходительным видом, который был у него припасен нарочно для нее.

– Что еще случилось? – вздохнула Эльга.

Да может ли теперь хоть один день пройти гладко!

– Спрашиваешь? Люди говорят, ты опять с Долговязым повздорила. Ну, что ты за баба такая? – Ингвар шагнул к ней. – И прямо у него во дворе! На людях! Говорят, уже весь Киев знает! Весь Киев, йотуна мать, языками треплет, как ты со Свенельдовым сыном побранилась из-за какой-то хазарки! Где эта троллева хазарка, я ей сам шею сверну! Ты его опять псом обругала? И теперь он тебя на двор не пускает? Будто мне без вас мало забот! Что мне делать с вами, йотунов свет!

Ингвар в досаде хлопнул себя по бедру.

– А… это! – Эльга удивилась, потом засмеялась. – Сердца не тревожь.

– Что? Ты меня так и с самим Свенельдом поссоришь, и как мы жить будем? Мало мне твоего братца краснорожего! Он что, укусил тебя? Что мне с тобой делать?

– Да ни с кем я тебя не поссорю!

– Скажешь, вы с Долговязым не побранились на всю улицу?

– Побранились. Но мы не поссорились.

– Это как?

– Да просто. Вы с ним тогда подрались, но не поссорились, а мы – побранились, но не поссорились.

– Зачем? – помолчав, спросил ничего не понимающий Ингвар.

– Не знаю, – вздохнула Эльга. – Он сам так хотел. У него и спроси.

– Йотуна ма-ать…

* * *

Зачем все это было нужно, выяснилось на следующий день. На княжий двор явился Гостята Кавар, глава и священник хазарской общины Киева, и попросил о беседе с княгиней.

С ним самим Эльга была давно знакома: он нередко посещал княжий двор, но дома у него, разумеется, она никогда не бывала и потому его дочь увидела вчера впервые. Услышав о госте, Эльга прошла в гридницу и велела позвать его туда. Старейшина Козар явился в сопровождении еще двоих пострадавших от вчерашнего набега: Манара бар Шмуэля и Иегуды бар Ицхака.

– От имени всех наших людей, несчастных отцов и матерей, я пришел поблагодарить тебя, княгиня, за твою доброту и заботу о наших невинных дочерях и добродетельных женах, что подобны благовониям, как Сара, Ривка, Рахель и Лия! – сказал он, кланяясь и держа перед собой валяную белую шапку. – В твоих руках находится последнее утешение моей старости, моя последняя дочь Мерав, но я благодарю Бога нашего за это, ибо верю, что ты оградишь ее и других жен и дочерей наших от поругания и бесчестья. Да будет благосклонен к тебе Бог и помилует тебя! Пусть явит тебе Свое радостное лицо и сделает тебя приятной в глазах всех, кто тебя увидит!

Все трое вновь поклонились.

– Все наши люди благодарны тебе, княгиня, что вырвала наших овечек из пасти льва, демона пустыни! – подхватил Иегуда, родом не хазарин, а скорее боспорец, рослый старик с длинными белыми волосами и седой пышной бородой. – Да обратит Бог лицо Свое к тебе и даст тебе мир!

При этом он боязливо косился на Свенельда, сидевшего возле князя, но тот лишь ухмылялся, довольный, что его считают львом. Что такое лев, он знал, поскольку бывал в Царьграде и видел там высеченные из камня изображения этого зверя.

– Матери и отцы призывают благословение Божие на тебя, твою семью и твое чадо и молят Бога умножить твой дом, стада и домочадцев! – добавил Манар.

– Я рада помочь женщинам, неповинным в раздоре, – ответила Эльга. – Но я не смогу защитить вас от гнева князя, если вы сами не поможете преодолеть несогласие.