Наследство графа Калиостро. Мафия и масоны

Деятельность Гарибальди, его знаменитый поход "Тысячи" сразу же нашли отклик в дореволюционной российской публицистике. Так, уже в 1860 г. в журналах революционно-демократического направления "Современник" и "Русское слово" появились восторженные статьи Н.Е. Чернышевского и И.А. Добролюбова, восхвалявшие подвиги героя Италии. Чернышевский дал глубокий анализ борьбы между итальянскими республиканцами и либералами, указав, что вражда между главой пьемонтского правительства Кавуром и лидером национально-освободительного движения Гарибальди – "это вражда двух партий, из которых одна полагает, что для создания итальянского единства надобно действовать революционным путем, другая надеется держаться только с разрешения императора французов". И Чернышевский, и Добролюбов считали, что Гарибальди принадлежал к итальянским радикалам, а последний даже назвал его "олицетворением итальянской революции"[1].

Русские либералы давали деятельности Гарибальди намного более умеренную оценку, подчеркивая руководящую и направляющую роль короля Пьемонта и Сардинии Виктора Эммануила и его первого министра Камилло Кавура в объединении Италии. В журнале "Отечественные записки" А.С. Невский в статье, посвященной событиям в Италии, писал, что "к счастью для Италии Виктор Эммануил пользовался огромным влиянием над народным вождем"[2]. А либеральный публицист М. Капустин первое место безоговорочно отводил Кавуру и отмечал, что Гарибальди был «лишь орудием в руках первого министра»[3]

.

Кроме журнальных статей и откликов в прессе до революции появилось несколько популярных биографий Гарибальди, принадлежащих перу С.М. Степняка (Кравчинского), С.Ф. Русовой, А.И. Цомакиона, которые дали красочное описание удивительной жизни итальянского героя. Но их общим недостатком является отсутствие попыток научного осмысления и оценки политических взглядов Гарибальди, его роли в воссоединении Италии[4].

Советские историки опирались на оценку Гарибальди, данную Марксом и Энгельсом, и видели в нем выразителя социалистических воззрений, а также единственного объединителя Италии, принижая роль короля Виктора Эммануила и Кавура[5]. Советский историк В.Е. Невлер (Вилин) в не раз переиздававшейся биографии Гарибальди писал, что его имя стало символом борьбы с абсолютизмом и деспотизмом, опуская тот факт, что именно под знаменем Пьемонт-Сардинской монархии он совершил свой знаменитый подход «Тысячи» в 1860 г.[6]

. Главное внимание у нас тогда уделялось связям итальянского национального героя с Россией, ее прогрессивными деятелями – А.И. Герценом, Д.И. Менделеевым, Л.И. Мечниковым, Н.И. Пироговым и др.

В советской историографии содержится также критическая оценка деятельности Гарибальди и его политических взглядов. Подводя итог жизни героя, А.Я. Лурье – автор популярной биографии Джузеппе Гарибальди, дважды (в 1938 и 1957 гг.) изданной в серии "Жизнь замечательных людей", констатировал: "В своей политической деятельности Гарибальди не мог подняться над уровнем мелкобуржуазных воззрений, которые господствовали среди демократических элементов итальянского национал-освободительного движения. Но его тесная связь с народными массами, его любовь к ним и понимание их нужд позволили ему, особенно в последние годы жизни, понять историческую роль рабочего класса в национально-освободительном движении"[7].

В статье К.Э. Кировой, посвященной рассмотрению социально-политических взглядов Гарибальди, отмечалось, что, хотя "в целом идеология Гарибальди глубоко революционна", его можно отнести к мелкобуржуазным демократам, что, конечно, не умаляет его роли в объединении Италии[8]. Таким образом, в советской историографии Гарибальди считался основным объединителем Италии, его деятельность оценивалась как революционная, а взгляды как революционно-демократические.

С сожалением приходится констатировать, что за последние 10 лет в России не было выпущено ни одной крупной публикации, посвященной Джузеппе Гарибальди.