Наследство. Огонь и меч

— Сковала тебя по рукам и ногам своими церемониями, процедурами и сложными заклинаниями. Путь магии всегда прост и всегда опасен. Судя по твоим рассказам, теургия хотела убедить тебя, что магия всегда сложна и трудна, и обучаться ей примерно так же опасно, как печь хлеб.

— Послушать тебя, так кажется, будто теургии были созданы для того, чтобы контролировать магию, а не применять ее.

— Возможно, так оно и было, — серьезно ответила Подытоживающая. — По крайней мере, первоначально. А теперь ты хочешь сделать больше?

Дженроза покачала головой.

— Нет. Только не сегодня.

— Тогда завтра мы встретимся опять.

— Да, — без энтузиазма отозвалась Дженроза.

Подытоживающая встала.

— Я ведь сказала тебе, что путь этот опасен. Предупреждала, что для следования им необходима смелость.

— Ты мне не солгала, — признала Дженроза. — А как насчет тех слов на песке? Следует ли нам кому-нибудь сообщить о них?

Подытоживающая обдумала этот вопрос, а затем сказала:

— Наверное, тебе следует сообщить Линану. Возможно, он найдет в них смысл.

— Висящий меч? — переспросил Камаль и пожал плечами. — Понятия не имею.

— Большая часть остального в некотором роде имеет смысл, — сказал Эйджер. — Ключом служит имя Чарионы.

— Согласен, — промолвил Линан. — Город у реки — это Даавис, осаждаемый или осаждавшийся Салоканом. А где битва, там всегда и бойня. И если армии движутся на север, значит, Салокан проиграл и отступает. Это он плачется «все пропало».

— Ты считаешь, что осада с Даависа снята? — спросила Коригана. — И армия Хаксуса отступает на север, вероятно, преследуемая победителем. Чарионой?

— Не знаю. — Линан пожал плечами. — Думаю, ключом к разгадке этого может служить висящий меч.

— Вот оно! — внезапно воскликнула Дженроза.

Остальные посмотрели на нее.

— Вот оно что? — спросил Эйджер.

— Висящий меч может послужить ключом

к разгадке этого, — взволнованно сказала она. — Ключ Меча!

— Ну конечно, висящий меч! — горячо поддержал ее Линан. — Он висит на шее Аривы.

— Значит, сняв осаду с Даависа, Арива преследует разбитого Салокана, отступающего на север в Хаксус, — подытожил Гудон.

Все переглянулись.

— Думаю, именно так, — сказал Линан, но увидел, что Дженроза, похоже, сомневается. — Что не так?

— Все получилось таким законченным, — проговорила она. — Я никогда не слыхала, чтобы магия работала с такой легкостью.

— Но что же еще могут означать эти слова? — спросил Камаль. — Подобное толкование имеет смысл, учитывая имеющиеся у нас сведения о происходящем на востоке.

— Не знаю, но сама по себе магия не может сказать всего.

— Я могу снова отправиться на восток. Всегда хорошо поглядеть самому, — сказал Гудон, хотя и без особого энтузиазма. Нанесенные Прадо раны все еще заживали, и долгая скачка через ущелье Алгонка и дальше, в Хьюм, никак не поможет исцелению.

— Нет, спасибо тебе, друг мой, — отказался Линан. Он поочередно взглянул на каждого, сделал глубокий вдох и решил: — Пора мне отправиться посмотреть самому.

— Но не самому по себе, ни в коем случае, — заявил Камаль. — С тобой отправлюсь по меньшей мере я.

— Я и не думал отправляться сам по себе, — усмехнулся Линан. — На самом деле я думал взять с собой всю армию.

В лагерь своего клана Эйджер вернулся уже поздно ночью. Он собирался зайти к себе в шатер, когда заметил, что в шатре Мофэст все еще горит светильник. Подойдя к нему, он развязал полог и открыл его.

— Мофэст? — окликнул он с порога.

— Ты можешь зайти, и ты это знаешь, — ответила она. — Ты мой вождь.

Эйджер вошел. Мофэст лежала на кошме, все еще одетая, сцепив руки за головой.

— Почему ты еще не спишь? — спросил он. — Что-то случилось?

— Я никогда раньше не участвовала в сражении, — сказала она.

— Глядя на твои шрамы, я думал…

— Я дралась со многими четтами, — пояснила она. — Но то было совсем иное. Куда более частное.

Эйджер почесал в затылке.

— А со мной как раз наоборот. Я участвовал в очень немногих схватках, которые не были частью какого-то более крупного сражения. В действительности ни в одной, пока не встретил Линана.

— Значит, твой принц изменил мир для нас обоих.

— Тебя это расстраивает?

Мофэст сосредоточенно нахмурилась.

— Думаю, я боюсь:

— А разве раньше ты никогда не боялась? — спросил он, вполне готовый поверить, что именно так все и обстояло.

— Конечно, боялась, но за себя. А когда ты убил Катана, я стала бояться за свой клан. Теперь же я боюсь за всех нас.

— В опасности многое, но думаю, так было бы независимо от того, связали бы четты свою судьбу с Линаном или нет.

Мофэст ничего не ответила, и Эйджер начал чувствовать себя неуютно.

— Ты сожалеешь о том, что просила меня стать вашим вождем?

— Нет! — она живо отвергла такое предположение. — Об этом — никогда! Ты не представляешь, как много это значило для клана Океана. Мы гордимся тем, что ты наш вождь.

— Даже несмотря на то, что я так тесно связан с Линаном?