Наследство последнего императора. 2-я книга

– Как бы нас сейчас в Пермь не увезли, – озабоченно сказал Соколов. – Ну как можно – цеплять следственный вагон к паровозу без предупреждения!.. Ведь у нас, вроде бы, ещё есть допрос?

– Один, Николай Алексеевич. Агафонова Капитолина – сестра охранника Якимова.

– Сюда её. И скажите машинисту или Чечеку, чтоб подождали.

Степных убежал, а Соколов сидел за столом и не могу почему-то встать. Он с вдруг обнаружил, что его колотит мелкая, какая-то муравьиная дрожь. «Да что это я? Будто на первый в жизни осмотр трупа собрался… А ведь всего только допрос провёл. Не простой, правда, допрос… Таких ещё не было. И не будет никогда».

За окном паровоз дал короткий гудок, вагон ещё раз дрогнул и замер. Со свистом зашипели пневматические тормоза. Тотчас же появился Степных с миловидной женщиной лет двадцати пяти – в скромной шубейке, бледной, с нескрываемым испугом в больших синих глазах.

Исполнив процессуальные формальности, Соколов задал всё тот же рутинный вопрос:

– Скажите мне, Капитолина… Как вас по батюшке?

– Александровна, – робко произнесла женщина непослушными губами.

– Грамотная, как полагаю?

– Грамотная.

– Да не робейте вы так, не надо дрожать. Вам ничего не грозит… если будете говорить правду. А если путать нас будете, скрывать что-либо – закон накажет. На полную меру.

– Неправду… – откашлялась Агафонова. – Я неправду никогда не говорю. И никому.

– Вот и хорошо. Расскажите, что вам известно по делу?

– По делу? По какому делу? – испуганно спросила Агафонова.

– По делу об убийстве царской Семьи.

– Мне? Мне ничего самой по себе не известно.

– Это как? – нахмурился Соколов. – Разве не ваш брат был охранником в доме, где под арестом большевики держали царскую Семью?

– Мой. Мой брат Анатолий. Только о Семье я от него слышала. А сама ничего не знаю.

– Вот и расскажите.

– Да ты не робей, Капа! – подбодрил Степных. – Господин следователь тебя защищает, тётка Фемида тоже. Ничего не бойся.

– А я … – откашлялась женщина. – Я ничего не боюсь, никакой тётки, совесть моя чистая. Что вам рассказывать?

– Ну, хоть с родителей и начни.

Агафонова задумалась. Начала говорить несмело, дрожащим голосом, но постепенно успокаивалась.

– Родители мои, и мать, и отец, – крестьяне Ноговского завода, что в Пермской области. Братьев у меня двое – Евгений, старший, и Анатолий, средний. Евгения в четырнадцатом на войну призвали, и в первый же год он к германцам в плен попал. Он и сейчас у них. Так нам Фёдор Лыткин, из местных, сказал. Он из плена сбежал и там Анатолия видел. У военного начальства мы спрашивать о нём побоялись, чтоб пособие на фронтовика не отобрали. А то и в тюремный замок посадить могли – жену его или родителей. По документу считалось, он просто пропал, и без вести. А вот брата Анатолия от воинской повинности царская власть освободила, как важного рабочего. Но он на то сказал: «Не могу сидеть на печи, когда Женю германец терзает и товарищей моих истребляет». Пошёл добровольцем. Его сначала не брали на войну. Но он добился, чтоб на фронт отправили. Много не повоевал, скоро его ранило, и отправлен был домой, как потерявший здоровье и неспособный воевать. Долго лечился, с полгода. По выздоровлении своём поехал в Екатеринбург, устроился на завод братьев Злоказовых, старообрядцев.

Я хочу, чтобы вы знали: брат мой – очень добрый, заботливый, душа у него чистая. В то время муж мой, Григорий Тихонович, и я служили в Пермской казённой палате. Когда большевики власть взяли, мы с мужем отказались у них служить и потеряли место. Жить стало трудно, с одного огорода жили. И как-то в начале Великого поста Анатолий приехал в Пермь и увидел, что мы бедствуем. Обещал помочь и уехал. Только в апреле он известил нас письмом, что у него товарищ нашёлся, Маленкин, и служит его товарищ у большевиков уездным комиссаром юстиции. Он согласился дать мужу место секретаря у себя. Так мы переехали в Екатеринбург.

Брат Анатолий заботился о нас, бывал у нас каждый праздник, а иногда в будни забегал. На заводе у него давали работу в охране, он тоже записался. Его назначили при доме с арестованной семьёй императора простым служащим, как и других рабочих.

Я часто спрашивала брата о семье Государя – как они живут, какая обстановка, как относятся к простым людям, которые в охране служат, но в большевиках не состоят. Анатолий всегда охотно и по-доброму рассказывал…

– И что такого доброго рассказывал ваш брат? – угрюмо поинтересовался Соколов.