Наследство последнего императора. 2-я книга

– А что же ещё здесь? Где она, империя? Профуфукал её Государь император! И какая империя без императора. А Михаил, брат его августейший? Который так и не стал Михаилом Вторым. Сей аристократ в настоящий момент, когда отчизна страдает, в Сиаме с гейшами развлекается, опиум с одалисками курит. Или что у них там для оживления бытия…

– В самом деле?

– Неужели не знаете? Насчёт Михаила Романова – последние сведения, надёжные. Долго же вы пробыли на большевистской территории, да… а ведь товарищу Троцкому и его пропаганде соврать – раз плюнуть. То они писали, что император расстрелян, а семья жива. То вдруг каких-то эсеров кинулись судить якобы за расправу с Романовыми. И засудили, и расстреляли! А то вдруг стали предлагать немцам царя со всем семейством – в обмен на каких-то немецких красных разбойников… Чушь все это! – и пригнувшись к Соколову, зашептал ему на ухо: – У нас всегда была надёжная агентура в германском генеральном штабе. Оттуда и сообщили конфиденциально: Романовы уже там. Все! Вывезли их немцы. Без всякого обмена. Ещё в июле. Через Пермь. По железной дороге. И всех слуг вывезли. Только сумасшедший Чемодуров в России остался. По случайности. Просто забыли его.

– Лакей?

– Точнее, бывший камердинер. Бывшего царя.

– А кого же расстреляли в особняке инженера Ипатьева? Красные сообщали, что…

– Да, красные троцкие! – неожиданно перебил его Сергеев. – Только они и сообщали. Больше никто. Солидные европейские газеты неумную версию расстрела царской семьи не поддержали.

– А вы поддерживаете версию европейскую? Уверены?

– А мне не надо быть уверенным! – заявил Сергеев. – Судьба Романовых для меня – не вопрос веры. Я же сам и вёл следствие по делу о так называемом «расстреле». И сейчас веду, точнее, заканчиваю. Какой к черту расстрел! Чушь собачья! Спектакль. Инсценировка. Но Колчак требует доказать, что расстрел все же состоялся.

Соколов долго смотрел на свои подмороженные лиловые руки с выпирающими костями и суставами.

– Однако… – сипло заговорил он. – Однако же, были сведения, что до вас велось ещё одно следствие.

– Следствие! – фыркнул Сергеев. – Разве это было следствие? Наметкин из судебной палаты подрядился прославиться. Месяц выкачивал воду из какой-то лесной шахты, чтобы достать оттуда трупы якобы убиенных. Полный идиот. Выкачивает из шахты, а вода туда прямиком из озерка по соседству снова вливается. Когда догадался, навезли пожарных насосов, целиком все озеро осушили. До дна. Вот тогда он и шахту освободил.

– И что же, нашёл что-нибудь? – спросил Соколов,

Зрячий глаз его сверкнул и тут же погас.

Сергееву стало почему-то не по себе. Он глянул в сторону буфетной, но полового не увидел.

– Ничего. Хоть и бездельник, но на поводу у военных не пошёл, – как можно небрежнее ответил Сергеев. – Что он там выкопал? Чей-то палец отрезанный и кусок кожи. То ли свиной, то ли говяжьей… Сам не знает. Челюсть вставную, не известно чью. Деревенко, лейб-лекарь, говорил, что Боткина челюсть, но не уверен, на ней не написано. Пропала потом. Себе Наметкин протез, наверное, взял, шельмец.

– А вы лично пришли к окончательному выводу?

– Пришёл. И вывод мой звучит – так я и прокурору доложил: «Исследованная местность не исследована. Останки Романовых, о которых все говорят, что они здесь, я не нашёл. И никто не найдёт. За неимением таковых». И прокурор Старынкевич согласен и мой вывод утвердил, использует во всех докладах. Верховному, однако, не понравилось. А особенно вскипел генерал Дидерикс.

– Что за генерал?

– Назначен осуществлять руководство следствием.

– Криминалист?

– Ни ухо, ни рыло. Штабная крыса. Из немцев, между прочим. Только под ногами путался, лез, куда не следует. Неприятный тип. Хам в золотых погонах. Тоже прославиться хочет.

Соколов замолчал.

Пауза становилась все невыносимее, но зато стал хорошо слышен разговор за соседним столом трёх извозчиков – ломового, лихача и ваньки.

Сначала Соколов и Сергеев не обращали внимания на мужицкую болтовню, но вдруг оба напряглись и стали прислушиваться.

– Намеднича, братцы, опять явление Государя было, – внушительно сказал ломовой.

– Где же теперь? – спросил ванька.

– На сей раз у Старых Низковец, которые за Коптяками.

– И чё, ты сам видел?

– Сам-то нет, но верный человек сказывал, – заверил ломовой. – Чистую правду.

– Ну, дак и ты расскажи! – потребовал лихач. – Чиво он? Какой?

– Государь-то? Такой, как и доселе являлся. Весь в крестьянском, тулуп нагольный, только порты военные, генеральские, в лампасах, и сапоги – со шпорами, – ответил ломовой.

– Ну как же! – согласился ванька. – Не в лаптях же ему или валенках.

– И шапка на нем соболья.

– Враки! – заявил лихач. – Большевики ещё летом расстреляли и царя, и всю его родню в доме на Вознесенском. Дядька снохи моей напротив енженера Ипатьева квартировал у купца Попова. А в нижнем этаже располагалась охрана красная. В ту ночь, летом, дядька проснулся, слышит – выстрелы с той стороны. «Понял я тогда, – говорит. – Всё понял».