Настенька

Чайник закипал. Звенящий шум шел от него. Лампочка горела над столом и освещала эту небольшую комнатку. Тут было уютно, и уют этот увеличивало домашнее шипение чайника. Стол был застелен клеёнкой, четыре кресла стояли вокруг стола. Около стены, напротив дверей стоял диванчик, и на нём лежала подушка, а на подушке сложенное одеяло и простыня, — можно догадаться, что на ночь диванчик превращается в постель и на нем спят. А возле печи, в темнейшем углу, стояла постель, и на ней сейчас спал пожилой хозяин этой комнаты. Возле постели была узенькая дверь, теперь открытая, и лампочка бросала туда свет. Это была небольшая кухонька: высвечивался угол плиты и столик с тарелками и другой посудой. Лежала там ещё на полу охапка дров. А здесь, на столе, лежали книги и тетради, два карандаша, лист бумаги с незаконченным рисунком. Была ещё и этажерка с будильником и так же с книгами.

В коридоре быстро распахнулись двери, и в комнату вошла Настя Закревская.

— Ой, девочки, — закричала она, хоть никаких девочек тут не было, — чайник кипит и заливает пол. Ой, девочки, полчайника вылилось на пол.

И она за ручку схватила чайник.

3

Все в школе начали замечать, что с Настей стало происходить что-то необычное, чего раньше с ней никогда не происходило. Она всегда была самой примерной ученицей, а теперь стала опаздывать в школу. Она была всегда самая аккуратная во всем, а теперь стала приходить в школу непричёсанная и на перерывах между уроками приводила в порядок свою причёску. А один раз на большой перемене она успела куда-то сбегать и принесла в школу полную сумку чего-то и положила это в парту вместе со своими книгами. Это случилось дня через четыре после того, когда Серж с белобрысым Мишкой преградили шнуром вход в дом, где жил пожилой высокий человек. В один из этих дней, утром, Серж попросил у отца пять рублей. Отец собирался идти на работу и в спешке пересматривал какие-то документы и складывал их в портфель.

— Зачем тебе пять рублей? — пробормотал себе под нос отец, занятый своими делами.

— Нужно.

— Не нужно тебе так много.

— А, нужно! — закричал Серж таким пронзительным, пискливым и разбалованным голосом, что отец закрыл руками уши, после вытащил из кармана пять рублей и бросил Сержу, а сам снова погрузился в свои документы.

Обрадованный успехом, Серж снова сказал:

— Я сегодня хочу поехать в школу на машине.

— Не своевольничай, иди как все дети, — пробормотал себе под нос отец.

— А! На машине! — тявкнул Серж ещё громче, чем в первый раз, и с радостью увидел, что отец снова закрыл уши.

— А, ехать на машине! — запищал он ещё раз и ещё с большей радостью увидел, что отец подхватился со своего места и выбежал в другую комнату, где ожидал шофер, чтобы вскоре отвезти отца Сержа на работу.

— Отвезите его в школу, он мне жить не дает, этот чертёнок, — сказал отец шоферу и побежал к своим документам.

Подмигнув куда-то в тёмный угол коридора, Серж пошёл садиться в машину. С очень важным видом он подкатил на машине к школе и вышел из неё. Он аж млел от счастья, видя, как машину толпой окружили его одноклассники. Так, как делают большие начальники (он это несколько раз видел), он махнул водителю рукой, хоть водитель и без этого уже разворачивал машину.

До начала занятий было ещё минут десять. Серж зашёл в буфет и потребовал у буфетчицы яблок, конфет и пряников на все пять рублей.

— Зачем тебе так много? — спросила буфетчица, выбирая из корзины яблоки.

— Сколько хочу, столько и покупаю! — крикнул Серж, с орлиной гордостью смотря и на буфетчицу, и на детей.

— Ты чего кричишь? — отозвалась обиженная буфетчица. — Я старая женщина. Видишь, какой герой нашёлся. Сам коту по пяту, а распоряжается.

— Если захочу, так могу весь этот твой буфет купить сразу! — рявкнул Серж, рассовывая по карманам лакомства.

В таких случаях всегда может найтись какой-нибудь подхалим, самый настоящий подлиза. Тут подскочил белобрысый Мишка, и половина купленных Сержем конфет оказалась в его карманах. По дороге в класс Серж увидел Настю. С какой беспредельной гордостью посмотрел он на неё, на эту какую-то там Настеньку, которая очень редко что-нибудь покупает в буфете, а чаще приносит себе из дому хлеб и колбасу или что-нибудь подобное.

Раздался звонок, и Серж гордо вошёл в класс, с усмешкой посматривая на всех. Сержу стало казаться, что он много сделал уже для того, что бы обновить то, что было за последние дни потеряно; чтобы на него стали смотреть как на героя, который никого и ничего не боится, который лучше всех и самый выдающийся. Ему стало спокойней на душе, но всё большая злоба к Насте мучила его. Он же ей ничего такого до сих пор не сделал, чтобы она чувствовала его силу и преимущество. Она же до сих пор может думать, что он ничего не сто́ит: что в арифметических примерах он очень слаб, что на нём осталась та печать, которую поставила на него учительница словом «хулиган», что он никакой не герой, что он не самый выдающийся и что он и остался таким ничтожеством, каким был тогда, когда его пожилой человек тряс на улице за плечо. Так прошли первые уроки.