Настоящая любовь

Я плакала, когда никого не было рядом, и вдруг поняла, как тяжело мне смотреться в зеркало, но продолжала убеждать всех в том, что Джесса скоро найдут.

А потом на берегу острова Адак был найден винт от вертолета. С рюкзаком Джесса. И телом пилота.

Раздался телефонный звонок, которого мы так ждали.

Но мы не услышали того, чего так хотели.

Джесс так и не был обнаружен.

Предполагалось, что он погиб.

После того как я опустила трубку, Франсина потеряла сознание. Джо окаменел. Мои родители, потрясенные, уставились на меня.

Я сказала:

– Это бред. Джесс не умер. Он не мог бы так поступить.

* * *

У Франсины начался такой острый приступ паники, что Джо улетел с ней на самолете домой и положил ее в больницу.

Мои родители спали на надувном матрасе у моей кровати, наблюдая за каждым моим шагом. Я сказала им, что справлюсь. Разумеется, я думала, что у меня это получится.

Три дня я бродила как в тумане в ожидании, что зазвонит телефон и кто-нибудь скажет, что первый звонок был ошибочным.

Второго звонка я так и не дождалась. Зато мой телефон обрывали все, желающие убедиться, что со мной все в порядке.

А потом однажды позвонила Мари, сказав, что оставляет магазин на Майка. Она летит, чтобы побыть со мной.

Я была слишком беспомощной и не могла решить, хочу ли я, чтобы она была рядом.

В тот день, когда Мари прилетела, я проснулась поздно, после полудня, и поняла, что мама ушла в магазин, а папа поехал встретить Мари в аэропорту. В первый раз я осталась одна, и мне казалось, что так будет продолжаться целую вечность.

День был ясным. Я решила больше не оставаться дома. Но я также не хотела покидать его. Я оделась и спросила у соседей, могу ли я позаимствовать их лестницу, чтобы почистить водосточные желоба.

Я не собиралась ничего чистить. Я просто хотела оказаться высоко над землей, освободившись от спасительных стен, потолков и полов. Мне хотелось встать достаточно высоко, чтобы, если бы я упала, это убило меня. Нельзя сказать, что мне хотелось умереть.

Я взобралась на крышу и стояла там, глядя остекленевшими, налитыми кровью глазами. Я пристально смотрела прямо вперед, видя верхушки деревьев и заглядывая в окна высотных домов. Я не стала чувствовать себя лучше, чем дома. Но также и не почувствовала себя хуже. Итак, я оставалась там. Просто стояла и смотрела. Смотрела в никуда, отчего мне захотелось свернуться калачиком и медленно скатиться с крыши.

А потом в узком просвете между двух зданий, так далеко, что почти невозможно было различить, я увидела…

Океан.

Я подумала: Может быть, Джесс там, в воде. Может быть, он плывет. Может быть, он построил плот, чтобы добраться до дома.

Надежда, за которую я цеплялась в то мгновение, не принесла мне покоя или облегчения. Она была для меня мукой. Как будто судьба отматывала для меня как раз столько веревки, чтобы я могла удавиться.

Я спустилась с крыши и стала осматривать вещи Джесса. Я обыскивала его шкаф, комод и письменный стол, пока не нашла его.

Бинокль.

Я опять вернулась на крышу и встала прямо там, откуда могла увидеть узкую полоску моря. Я ждала.

Вид не радовал меня. Я не испытала наслаждения от покоя и тишины. В одиночестве я не получала удовольствия.

Я высматривала Джесса.

Я увидела, как волны бьются о берег, увидела лодку, людей под зонтиками, лежащих на полотенцах, как будто им нечего делать.

Я слышала, как папа с сестрой, войдя в дом, стали искать меня повсюду. Я услышала, как они зовут «Эмма?», заглядывая в каждую комнату дома. Я различала тревожные нотки, все явственнее звучавшие в их голосах, поскольку всякий раз, когда они произносили мое имя, ответом им была тишина. Скоро в дом вошла мама, и ее голос присоединился к остальным.

Но я была не в состоянии ответить. Я должна была стоять там, выискивая Джесса. Это был мой долг как супруги. Я должна была первой заметить его, когда он причалит к берегу.

Когда я увидела, что кто-то поднимается на крышу, я предположила, что это папа, и подумала: Ладно, он тоже может посмотреть.

Но это была Мари.

Она стояла там и смотрела на меня, а я держала бинокль у лица и вглядывалась в океан.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

– Что ты делаешь? – спросила она, делая шаг в мою сторону.

– Я хочу найти его.

Я почувствовала, как Мари обнимает меня за плечи.

– Ты не сможешь, ничего… не получится, – сказала она.

– Я обязана искать его. Я не могу его бросить.

– Эмма, отдай мне бинокль.

Я хотела отмахнуться от нее, но мне нужно было объяснить логику своих поступков.

– Джесс может вернуться. Мы должны наблюдать.

– Он не вернется.

– Ты ничего не знаешь.

– Нет, нет, я знаю.