Настоящая принцесса и Летучий Корабль

в которой Косте не удаётся позагорать, а «Гиппокампус» очень недоволен

«Гиппокампус» улепётывал от берегов Ажурии во весь опор, прямо на закат. Облака разошлись, и в иллюминаторы били низкие лучи солнца. Филин выдал Лизе свой свитер, потом её завернули в одеяло, её гладили по голове, приносили ей литры какао, а её всё трясло и трясло — сначала оттого, что корзина всё-таки упала, а ноги ходили плохо, потом оттого, что огромный Амальгамссен бухался перед ней на колени и шумел, потом просто так. Утешая Лизу, все, особенно Лёвушка, не забывали без устали хвалить Костю — кто за манёвренность, кто за размах крыльев, кто за богатый словарный запас. Его хлопали по плечу и жали ему руку, а он пыжился и выпячивал грудь колесом, так что скоро стал похож в профиль на морского конька Гиппокампуса. А Лизе в конце концов удалось успокоиться, а поскольку она притихла и перестала ёрзать, стучать зубами и всхлипывать, ей тут же велели вспомнить и рассказать всё.

Но рассказывать не получалось, потому что Амальгамссен всё время охал, кряхтел, хватался за голову и ёрзал так, что в каюте что-то трещало.

— И как это меня угораздило, плетен патефон! — сокрушался он. — Ишь, Шпигельмейстером обозвали! И слово-то какое — язык сломаешь! Ну удружили они мне там, бараны безмозглые, ну прозвание выдумали! Эх! — он шумно вздохнул, как слон. — Сколько я там просидел у этих-то? Неужто двенадцать лет троллю под хвост? Ой, ёлки гнутые, что со мной Их Величество Таль сделает! Отлучился и не сказался! (Лиза не выдержала и хихикнула). Часы на башне двенадцать лет не чищены! Мейстер Глаукс, вы где? Что ж вы мне раньше-то не сказались, кто вы есть?

Инго усмехнулся — не особенно весело.

— Ей-же-ей, всё как в тумане было, — продолжал мастер. — Помню — вроде, только что дома был, коты там, башни, всё как полагается. А потом мной как из пушки пальнули — и всё! И очутился незнамо где. И котов нету. А какая без котов жизнь? А в Ажурии эти-то, король с канцлером, меня цоп — и в оборот взяли.

— Это как же? — удивился Лёвушка. — Вы же сами волшебник, и ещё какой…

— Охохонюшки… — вздохнул Амальгамссен и запустил ручищи в косматые волосы. — Я же вот и говорю, мастер гном, — я там начисто всё важное перезабыл, ёлки гнутые! И что волшебник, и что из Радинглена! Одна смекалка-то вся при мне была, никуда не делась, да и руки работали будьте здрасьте, а вот магии и на жучий чих не осталось! Эх, позорище я, позорище! Я же этих злыдней слушался, ровно дитё малое, слова им поперёк сказать не смел! — мастер горестно раскачивался из стороны в сторону. — Ну и морок навели, а?! Что они говорили — то и ладил. А как сейчас послушал — вроде, проснулся. И как это меня угораздило? — он жалобно поглядел на Филина, потом на Инго.

— Много кого так угораздило, мастер. Зато теперь благодаря вам мы знаем, что стряслось с остальными нашими волшебниками. Отыщем их — пригодится.

— Эх, ваше величество! — мастер покрутил голосой. — Да разве ж Нинон или там Тави-Булочка или тем более сам пан Лисовский наломали бы таких дров? Они, поди, если где и очутились, то сидят тихо, никому худого не делают. Вот помяните моё слово — как вы их отыщете, как мейстер Глаукс им слово заветное скажет — опомнятся они и заживут по-прежнему. А я эвон как провинился! Как я им теперь всем в глаза буду смотреть, а? И как всю эту халипу ажурийскую теперь расхлёбывать, ума не приложу! — Мастер гулко ударил себя кулачищем в грудь.

— Так расхлебали же, вроде, — сказал на это всё Филин.

— Да ни на медный грош не расхлебали! А возвращаться мне никак нельзя — опять заморочат! А кто, окромя меня, управится? — бывший Шпигельмейстер вскочил и заметался взад-вперед, отчего корабль шатнуло. — Это что ж выходит? Плетен павильон, это что же — всё я?! — Вооружение ихнее — я, колья-хваталки в гавани — я, девчонок этих, дур механических, понаделал — тоже я?!

— Да бросьте вы казниться, — отмахнулся Филин. — Некоторым вещам сопротивляться невозможно.

— Но ведь вы бы на моем месте, мейстер, уж вы-то им бы показали, где драконы гнездятся! — Амальгаммсен навис над Филином.

— Откуда вы знаете? — неожиданно горько ответил Филин, и Лиза замерла. — Да если бы мне двенадцать лет назад предложили, например, жизнь маленького Инго в обмен на всё что угодно, я бы это всё что угодно немедленно бы предоставил…

— Да, — почти шепотом сказал Инго. — Например, открыли бы им Книгу.

Филин с Инго посмотрели друг на друга с ужасом.

— Например, — тихо отозвался волшебник.

— Но мне-то ничего не предлагали! — в отчаянии воскликнул расколдовавшийся Амальгамссен и опять схватился за голову. — Пни горелые, да вы бы видели, что у меня в башне-то делалось! Куда ни плюнь — головы, руки, ноги…

— Ага, я видела, — поежилась Лиза. — Такая гадость!