Настоящая принцесса и Снежная Осень

А ты посмотри на меня, недоумок, — гость поднялся пружинисто и легко, как юноша. — На меня и на себя. Помнишь, как ты наскакивал на меня, петушок? «Ах, не трогайте Белую Книгу, ах, не становитесь доппельгангером, это нехоро­шо, это неэтично!» — передразнил он нарочито тонким мальчишечьим фальцетом. — Стал бы я тебя слушать! Тогда ты был совсем юнец, какие- то двадцать лет, смешно вспомнить. А мне уже тогда было за семьдесят. Помнишь? Так вот по­считай, сколько мне сейчас. И посмотри на меня. Посмотри повнимательнее, нечего глаза опус­кать! Таким я буду очень долго, а если у меня все получится в этом городе — а у меня все получит­ся — я буду таким всегда! А ты уже почти ста­рик. Лет через десять — да что я, куда скорее — ты впадешь в детство. Если, конечно, тебя еще раньше не скосит какая-нибудь ваша человечья болезнь— инфаркт там, инсульт... Если я тебя сейчас не убью... А живешь-то ты один, и никто о тебе не вспомнит...

«Ну и монологи, — подумал Филин. — Так и ищет, куда бы побольнее пнуть-. Но какого лешего он порет эту чушь? Я же прекрасно по­нимаю, зачем он здесь!»

Из моего предложения логически следу­ет вечная молодость. И возможность умереть, когда и как захочешь, —отчеканил Изморин. — Бессмертия я тебе не предлагаю, раз уж у тебя предрассудки...

«Господи боже мой, — с трудом подумал вол­шебник, — это что же, он надеется меня так купить?»

Гость помолчал и снова сел в кресло. Сквозь темные очки глянул на тускло блеснувшие часы.

Нет, уже не покупаю, — прищурился он. — Знаешь, Андрей, я передумал. Кажется, я зря разоряюсь.

Совершенно верно. Едва ли я буду для вас ценным союзником. — Филин закашлялся — говорить было все труднее. — Нет.

Гость снова помолчал.

Очень жаль, — процедил он. — Оч-чень жаль. Что ж, ты сам виноват.

Он поднялся и прошелся по комнате, иско­са поглядывая на Филина.

А ведь у тебя был талант, — продолжал он. — Своеобразный, конечно, но талант. Я даже готов допустить, что в свое время ты был ничуть не слабее меня. И что ты с ним сделал? На что разменял свою жизнь? На служение захолуст­ной королевской семейке? На глупую любовь к рыжей красотке, превратившейся в стервозную седую толстуху? Стоять!

У гостя была очень хорошая реакция. Он успел вскинуть руку, когда Филин был в каком- нибудь метре от него.

Я советовал не горячиться, — негромко уронил гость. — Но ты даже этот совет до конца не дослушал. Так что — получай.

Филину показалось, что воздух в комнате пошел трещинами, как тонкий ледок в луже под ногами. Должно быть, вот так чувствует себя бабочка, живьем насаженная на булавку. Ба­бочка... Крупный экземпляр в коллекцию. Было очень больно. Филин попробовал сделать еще шаг. Куда там...

Да, этот товар не по мне. — Гость ощерил­ся. — Еще силы тратить, возиться с твоей стро­птивостью. Нужен ты мне, старый и больной! Я лучше выпью тебя, как хорек — яйцо, — с рас­становкой просмаковал он. — У меня, знаешь ли, в запасе твои... ха-ха... как бы внуки. Девоч­ку я уже уговорил, она, считай, моя с потроха­ми. Мальчишку в крайнем случае придется убить, хотя крайнего случая не будет. *

Филин снова попытался рвануться, но тело было совершенно ватным. И мизинцем не поше­велить...

Есть много интересных способов убивать магов, — деловито сообщил гость. — Ну-ка, по­вторим пройденное. Не помнишь? Так я тебе напомню. — Жестом профессионального музы­канта гость пошевелил длинными белыми паль­цами в воздухе. — Семьдесят седьмое заклина­ние Вифстранда... м-м-м... не пойдет, безболез­ненно, мне так неинтересно. Танец Кавасаки типа А-штрих — занятно, эффектно, но долго. Восемнадцатый канон — нужны двое на двое...

«Увлекся, — стараясь не скривиться, поду­мал Филин. — Есть еще зеленый луч — делает­ся одними глазами. Не смертельно, но чувстви­тельно...»

Гость охнул и согнулся пополам.

Хорохоришься... — прошипел он, вы­прямляясь. — Ну-ну, потрепыхайся напосле­док. Потешь себя иллюзией, что у нас честный магический поединок. Как будто они бывают че­стными! Но ты же всю жизнь живешь иллюзи­ями. Давай, попробуй еще, ну! Выдохся? Тебе меня все равно не одолеть.

«Что да, то да, — мысленно согласился Фи­лин. — Но дел еще куча. Понять, что он затеял. Выяснить, что он там напел Лизавете, и, глав­ное, где она сейчас — неужели у него в логове? Отхлестать эту тварь по щекам за Таль. Предуп­редить Инго. — Думалось на удивление спокой­но, как будто один Филин сосредоточенно и не­торопливо наблюдал со стороны за другим, скор­ченным от боли. — А что больно — это ничего, эта гадина с Инго еще и не такое делала...»

Гость четыре раза ударил каблуком в пол и выбросил правую руку вперед.

«Никогда не видел сигма-сатурналис на деле, — подумал Филин. — Не было случая. Вот теперь увидел».

Он еще слышал, как колотится наколотое на булавку сердце, пропуская удары.

Боль отступила, и в ушах запели колокола.

г

Глава 5,

с которой гном выясняет отношения с камнями, «Л I^H-HCct никто не гладит

За дверью заурчало и поползло вниз. Лифт уехал.