Настоящая принцесса и Снежная Осень

И все львы, пожалуйста... привет, Леонар­до, привет, Леандро... и вы, госпожа Сфинкс... и все прочие сфинксы... есть еще сфинксы? — Лева оглядел толпу. — Есть... Два, четыре, шесть, восемь. Ага. Ничего, что нереставрированные, все равно пойдемте, не стесняйтесь, тут все свои, да и смеркается уже, никто вас разглядывать не будет.

Сфинксы, вскинув головы, построились в ряд. Вышло внушительно.

И все летающие покрупнее... — Над голо­вой у Левы захлопали крылья — это рвалась в бой знакомая ему каменная сова, а за ней пики­ровал огромный орел. — Хотя нет, вам не нуж­но, впрочем, если за компанию... Слушайте меня. Мне... нам всем сейчас надо обойти не­сколько мест в городе. Раз уж вы пришли ко мне за помощью, ваша задача теперь — охранять нас. А не его. Понятно?

От кого охранять? — не поняли отборные.

От других статуй, — втолковал им Лева, начиная приплясывать от нетерпения. — И от всего прочего, от чего придется. Вы же сильные, пока живые, правда? Летучие — прикрывайте сверху.

А помощь? А справедливость? — забеспо­коилась Сфинкс.

А вот после этого мы все пойдем и с ним разберемся! — свирепо подытожил Лева.

А нам что делать? — неживыми голоса­ми гулко прогудела толпа.

Свободны! — рявкнул Лева. Его не поняли.

Ступайте по своим домам и ждите, вам скажут, — предложил Инго.

Статуи обрадованно послушались. Толпа начала рассасываться, на площади сразу же сде­лалось просторнее. Отборная гвардия по соб­ственному почину сбилась в более или менее организованную кучку с тремя Атлантами впе­реди и изготовилась сопровождать Хранителя и его спутников в путешествии по городу.

По-моему, у этого города просто потряса­ющий Хранитель, — шепнул Инго Филину.

Что с тобой? — поинтересовался в ответ Филин.

Страшно, — признался Инго.

Мне тоже, — вздохнул Филин.

Глава 11,

в которой Лиза читает с листа очень красивую музыку, а заговорщики разжигают народный гнев

Когда Лиза влетела в душный хо­лодный зал, Саблезубая как раз стояла над душой у Мишки и до­пытывалась, почему это они без Кудрявцевой дальше играть не могут. Запомнить мудреное слово «концертмейстер», а также то, что оно относится к Лизе, Ульяне Сер­геевне решительно не удавалось вот уже четыре часа кряду. Если не больше.

— Перерыв, перерыв, — с по­рога закричала Лиза, — Ульяна Сергеевна, он сказал, нас отпус­тить на полчаса на перерыв, и еще сказал, чтоб ему не мешали и в дверь по пустякам не ломились,

вот! Я ему доложила, как тут у нас все, он ска­зал, молодцы, так держать.

Все тут же уставились на нее в упор — и за­мученные оркестранты, и раскаленная Сабле­зубая, и озабоченная Паулина, и сгрудившиеся около нее дети. И Маргарита. И подоспевший Костя — вылупив глаза.

Не «он», а Виктор Александрович, — по­правила Лизу Саблезубая, но возразить насчет перерыва не посмела. Оркестранты, потягиваясь и охая, стали слезать со сцены, задевая занавес и поднимая тучи пыли. Сердце у Лизы в очеред­ной раз ухнулось куда-то в живот, когда она за­метила, что все они стали еще бледнее и двига­ются с трудом — не дети, а старички какие-то.

Виктор Александрович еще передал — чтоб вы зал проветрили и апп... аппаратуру про­верили, а дети чтоб пока все в фойе погуляли и им не мешать. — Лизу осенило вдохновение, и она шпарила как по-писаному противным го­лосом учительской любимицы. Если они поле­зут аппаратуру проверять, будем потом знать, где ломать, сообразила она. Мальчиков туда на­пустим. С Левушкиным ножом.

Саблезубая недоверчиво поджала пламенно накрашенные губы.

А больше ничего не передавал? — подо­зрительно спросила она.

Лиза прижала руки к груди:

Ульяна Сергеевна, если не верите, сходи­те спросите сами!

Это исключено! — отрезала Саблезубая, и лиса у нее на плечах испуганно подпрыгнула.

Маэстро нельзя беспокоить, когда он тво­рит! — неожиданно подпела Паулина. — Иди­те, идите, дети, — и она, как наседка, стала под­пихивать своих подопечных к выходу, жалост­ливо качая головой. — Там диванчики такие стоят, ложитесь, ножки вытянете, курточками накроетесь, подремлете хотя бы. А потом при­ходите, будем дальше в «мафию» играть.

Лишние и хворые тоже потянулись к выхо­ду. Ну Паулина дает, мельком подумала Лиза. Театр по ней плачет. А ножки мы тут все скоро вытянем. То есть протянем.

Паулина нахохлилась в кресле и прикрыла глаза.

— Ну, мне лично кажется, что у вас сейчас откроется второе дыхание, но... Надо следовать инструкциям Виктора Александровича, — про­возгласила Саблезубая. — Перерыв так пере­рыв. Алина Никитична, имейте в виду — что­бы никаких вольностей! Двери в основное зда­ние запереть, и никому из фойе ни шагу. Буфет тут, туалет тут, чего им еще надо? Ах, ладно, сама все сделаю, так надежнее! — Чуть не сбив Лизу с ног, Саблезубая на рысях вынеслась из зала со связкой ключей наперевес, и, пока ни­кто не рассосался по гостинице, поспешно за­перла обе двери, ведущие из концертного кор­пуса в основное здание, после чего маршевым шагом вернулась в зал. Паулина посмотрела ей в спину с неприкрытой ненавистью.