Настоящее имя

Заплатив за пастис и покинув пляж, Макс как неприкаянный бродил по городу и наконец забрел в этот диско-бар. Теперь он сидит здесь, среди музыки, бешеных сполохов электрического огня, среди красивых молодых людей, плескающихся в бассейне и попивающих «Малибу», он жив, богат и пока что свободен. Но это ненадолго.

За соседний столик сели парень с девушкой, они только что вышли из бассейна, оба навеселе. У девушки очень милое лицо, обрамленное темными мокрыми завитушками, гибкая фигура завернута в махровую простыню: кажется, она забыла в бассейне свой лифчик. Здесь это обычное дело…

На экранах огромных телевизоров появилась знакомая вилла: Канн, плас Шуайе, 17… Хозяйка, оживленно рассказывающая о своих постояльцах… Компьютер, с которого оперативник в штатском ловко снимает отпечатки пальцев… Фотороботы всех троих…

Самым похожим был Спец, на втором месте — Веретнев. Макса хозяйка видела только один раз, поэтому узнать его было практически невозможно. Но розыск велся наступательно и умело. Кольцо сжималось.

Правда, Карданову много раз в жизни приходилось разрывать такие кольца. И он знал, как это надо делать.

Под вечер Максу удалось найти, кажется, самый убогий отель в Ницце, по вестибюлю то и дело шныряли женщины с помятыми лицами, от портье пахло спиртным и острый нос его был испещрен красными прожилками.

Это было то, что надо. В таких местах столько подозрительных типов, что среди них очень легко затеряться. Правда, и полицейских осведомителей в таких местах пруд пруди…

Порывшись в бумажнике, Макс выудил двести франков, положил на конторку и выставил вперед указательный палец. Вряд ли портье говорил по-английски, а язык денег и жестов понятен каждому: «Нужен номер на одни сутки». Красноносый осклабился, и, кивнув головой, смахнул деньги в ящичек. Затем подвинул Максу какой-то гроссбух и ручку. Макс записал туда: «Р. Смит». Больше ничего. Портье, не глядя, захлопнул книгу и выложил перед Максом ключ с массивным деревянным брелком.

И вдруг Макса как током пронизало с головы до пят. Вид французских и английских денег, соединившись с фамилией, на которую был выписан британский паспорт, поднял из глубин памяти ответ на вопрос, который мучал его целый день: его паспорт остался в меняльной конторе «Томас Кук» в Канне! И переждав несколько дней, можно съездить и спокойно забрать его!

Взбодренный, Макс схватил ключ и пошел к лестнице. Выкупаться, поспать, а утром будет видно… Что-то заставило его оглянуться — наверное, этот тихий жужжащий звук. Портье увлеченно накручивал диск телефона. Куда он звонит? Настроение опять испортилось.

Макс медленно поднялся на второй этаж, столкнувшись на лестнице с проституткой — негритянкой в ярко-красной кожаной курточке. Та с интересом глянула на него и, вильнув широкой задницей, прошмыгнула мимо. У дверей своего номера Макс остановился. Воткнул ключ в замочную скважину. Помедлил… Нет, он не войдет сюда. Портье, телефон… эта негритянка. Возможно, у него просто разыгралось воображение. А возможно и нет!

Оставив ключ торчать в дверях, Макс сбежал по лестнице вниз, прошел мимо конторки, сделал явно удивленному портье неопределенный жест, покрутив кистью возле головы: мол, что-то забыл — и выскочил на улицу.

За последние полчаса успело здорово стемнеть. Южная ночь упала на окраины Ниццы, как плотное одеяло. Вдали, над плоскими крышами зажглось неоновое зарево — там курортный район, центр города, нарядная толпа на ярко освещенных улицах, фешенебельные рестораны, кафе, казино…

А здесь безликие многоэтажки, словно в Бибирево или Новых Черемушках. И такая же темень на улицах, расшитая редкими точками фонарей и горящих кое-где окон. И похожий запах из темных подворотен…

Здесь живут пролетарии — низший слой обслуги того яркого праздничного мира: повара, официанты, бармены, сантехники. И конечно, мотоциклисты: это они рисуют аэрозольной краской свастики и непристойные надписи на фасадах домов, но гонять наперегонки, оголтело ревя моторами, наверняка выезжают туда где чисто и красиво, потому что здесь не получится никакого вызова обществу — обольют помоями из окна, и дело с концом…

Здесь живут ещё и иммигранты — турки, арабы — дешевая рабочая сила… На каждом шагу, — убоговатые кофейни, из распахнутых настежь дверей несется незатейливая восточная музыка, тут и там гостиницы — наподобие той, откуда он только что сбежал. У входа подпирают стену спиной и согнутой в колене ногой девицы специфической внешности, тусуются смуглые рукастые мужики с цепкими глазами и смоляными усами. По другой стороне улицы параллельным курсом движутся два жгучих брюнета с сигарами. За ним?

На перекрестке он свернул направо, надеясь найти такси, брюнеты свернули следом. Макс вспомнил о недавних беспорядках в Страсбурге, внешне таком же тихом и опрятном (особенно если смотреть из Москвы), — где банды арабов-иммигрантов бесчинствовали всю рождественскую ночь, сжигая автомобили и избивая прохожих… Но Макс дорого дал бы за то, чтобы эти брюнеты оказались именно бандитами — а не переодетыми полицейскими.