Настоящее имя

День начинался испорченным настроением. Как и все последние дни. После выписки Наташи, жизнь превратилась в ад. Спускаясь по лестнице, Фокин бросил в рот сигарету. Он то бросал курить, то снова начинал. И эта борьба с собой доставляла мазохистское удовольствие и отвлекала от действительности. Когда делаешь себе уступку, мир вокруг становится немного веселей… Он щелкнул зажигалкой, затянулся…

У подъезда стояла неновая «ауди-100» с затемненными стеклами. Он насторожился. Правое стекло съехало вниз и наружу выглянуло широкое лицо с оспинами на щеках, спадающими на лоб жесткими волосами и прищуренными льдисто-голубыми глазами.

— Садись, дело есть! — не здороваясь, бросил Клевец.

После короткой заминки, Фокин сел рядом с ним.

— На службу? — спросил тот, и не дожидаясь ответа, завел мотор. — Я тебя подвезу.

— За этим и приехал?

— Слушай сюда, — не обращая внимания на подколку, деловито произнес Клевец. — Один мой агент дал информацию. Сделан «заказ» на кого-то из ваших. Дословно он сказал так: «Раньше „конторских“ боялись, а теперь заказывают, как всех. Причем так грохнут, что никто и не подкопается».

— Кто этот «из наших»? — грубо спросил Фокин.

— Не знаю. Но птица крупная. Доставил «Консорциуму» большие неприятности. За его голову дали сто тысяч зеленых. Сейчас он где-то за границей, кажется в Англии. Вот-вот вернется. И дольше недели не проживет.

Грубость и незаинтересованность Фокина мгновенно исчезли.

— А кто исполнитель?

— Мой человек не знает. Но сказал — чистодел. Уже многих в расход пустил, а выходило — будто сами дуба врезали. Кстати, твой друг Атаманов помер, слышал?

— Не интересовался, — ответил Фокин. — Мало ли мрет по Москве народу…

И увидев станцию метро сказал:

— Останови, мне на метро быстрее.

Добравшись до кабинета, он позвонил Пасько. Судмедэксперт оказался на месте.

— Слышь, Саша, если при вскрытии вы причину смерти не установили, что пишете в диагнозе?

— Так и пишем: вскрытие показало, что покойный умер в результате вскрытия, — серьезно ответил Пасько.

— Не гони туфту! — без изысков рыкнул Фокин.

Пасько усмехнулся.

— Ну, немного не так… Пишем: острая сердечно-сосудистая недостаточность.

— Почему?

— Да потому, что так и есть. Кровеносный сосуд спазмом перехватило, кровоток нарушился — и готово! А когда мы режем — вся мускулатура уже расслаблена, просветы сосудов нормальные… Что ещё написать?

— Ага, — озадаченно произнес Фокин. — И много таких случаев?

— Немало. А ещё больше тех, по которым мы вообще не даем заключений. Когда тело пролежало месяц в воде, или полгода в земле… Что тут установишь?

Положив трубку, Фокин включил компьютер и вошел в сервер криминальной милиции. Ввел критерии поиска: скоропостижные смерти от сердечно-сосудистой недостаточности.

Через несколько минут пришел ответ: сто восемьдесят случаев по Москве, перечень прилагается. Ввел дополнительный критерий: от двадцати до семидесяти лет, отсутствие хронических заболеваний сердца.

Теперь осталось тридцать две смерти. Фокин вывел информацию на принтер и вскоре держал в руках четыре странички, отражающие внезапную кончину практически здоровых людей. Он внимательно вчитывался в четкие строки, ища какие-то закономерности и пытаясь понять, что может объединять известного олигарха Локтионова, скончавшегося во время еженедельного заплыва в роскошном оздоровительном комплексе «Семь звезд» и безработного бомжа Зимина, окачурившегося в недостроенном здании возле Казанского вокзала?

Кое-какие смерти вопросов у него не вызывали: Атаманов, Татаринцев… А вот от чего помер в диско-баре «Миранда» двадцатилетний Яхим? Или двадцатидвухлетняя Алексеева в общежитии МГУ? Или двадцативосьмилетний мелкий предприниматель Мартынов в своем ларьке? Или сорокасемилетний Оломастов в арендованной для любовных утех квартире? Или некто Мячин владелец нескольких точек общепита, в том числе и злополучной «Миранды»?

Может быть есть ещё один человек, у которого не вызывают вопросов те, другие смерти? Или даже не один… Может у Алексеевой был влиятельный покровитель, а она, заигравшись, стала его шантажировать… Может, Зимина дружок-бомж ударил шилом, а эксперт не заметил тонкий прокол на коже у никчемного человека…

Но ни Алексеева, ни Зимин не могут стать в один ряд с Локтионовым и Атамановым. Последних объединяет общий алгоритм смерти… Атаманова отправил на тот свет он сам, использовав случайно попавшее в руки «кольцо отсроченной смерти». А Локтионова убил тот, второй, — чистодел. И если он, Фокин, мстил за собственную жену и восстанавливал справедливость, то тот, второй — обычный киллер, сукин сын, который также обладает способностью убивать без следов, но — за баснословные деньги. Низкая продажная тварь. С таким же перстнем, или другой похожей штучкой…

Следователь тасовал скоропостижные смерти так и этак: по возрасту, местонахождению, срокам… Первым по хронологии оказался Глеб Мартынов, последним — Виктор Мячин. И странное совпадение… Это он почувствовал интуитивно, ещё до того, как понял — с чем совпадение и в чем странность.