Наступит день

Селими, заметивший притаившегося у входа во дворец серхенга Сефаи с несколькими жандармами, понял, что на этот раз не уйдет живым из рук этого палача; но он решил принять смерть с высоко поднятой головой.

Войдя в кабинет, он не склонился перед шахом в поклоне и ограничился обычным между равными приветствием.

Реза-шах посмотрел на его вызывающе вскинутую голову и перевел взгляд на согбенную в подобострастном поклоне фигуру Хакимульмулъка, вся поза которого особенно подчеркивала непокорность и независимость сертиба.

— Готовься! — проговорил Реза-шах, с ненавистью взглянув на сертиба. Завтра отправишься прямо в Джульфу. Мы решили поручить тебе оборону наших северных границ.

Сертиб молчал, чувствуя, что подлинный смысл разговора пока еще скрыт от него.

— Столкновение с русскими неизбежно, — продолжал Реза-шах. — Это диктуется создавшимся за последние годы положением.

— Положение создается в зависимости от воли правительств и их руководителей, ваше величество.

— Верно. Но у каждой нации имеются убеждения и национальные цели, которые складываются веками. Вот почему, наше правительство только вынуждено поддерживать отношения с Россией, но никогда не пойдет с нею одной дорогой. Это и делает наше столкновение с Советами неизбежным.

— Наоборот, мне кажется, что путь, пройденный нашей нацией в течение многих веков, и интересы нашей страны сближают нас с современной Россией больше, чем с любой другой страной. Иностранные капиталисты, обирающие нашу страну, — вот кто обрекает нашу нацию на голод и нищету, грабит прекрасную плодородную иранскую землю. Они сеют ядовитые семена, сулят нам гибельные всходы.

— А что это за семена, сертиб?

— Это семена вражды к нашему великому соседу, с которым мы имеем общую границу протяжением в две тысячи шестьсот километров.

— Я могу уверить вас, господин сертиб, что через два-три месяца мы раз и навсегда избавимся от этого соседа. Разве ты не знаешь, что Советы разваливаются? Гитлер непосредственно у ворот Москвы.

— Сомнительно, сумеет ли открыть их Гитлер… А пока что боюсь, что в случае войны с Советами наших сербазов придется разыскивать где-нибудь на Бахрейнских островах…

Его величество гневно вскочил. Вслед за своим повелителем подпрыгнул Хакимульмульк.

— Ваше величество, будем ли мы слушать дерзости, которые говорит этот предатель отчизны? Прикажите заткнуть ему глотку!

— Это никогда не поздно, господин везир, — сказал, пытаясь сдержаться, шах. — Пока все же продолжим наш разговор, — снова обратился он к сертибу. Значит, вы сомневаетесь в том, что немцы войдут в Москву?

— Россия велика, ваше величество! Некогда и Наполеон дошел до Москвы и даже вступил в нее…

— У него не было танков и самолетов, которые имеются у Гитлера…

— Да, но и Россия не та, какой была при Александре Первом. Я боюсь, что, ссылаясь на эти исторические аналоги, ваше величество допускает большую ошибку.

— Что ты хочешь сказать?

— Хочу сказать, что не следует обманываться пустым хвастовством Гитлера и закрывать глаза на истину. Это может принести большой вред. Дары, присланные в свое время Наполеоном Фаталишаху с целью превратить Иран в плацдарм против России по сей день хранятся в Изумрудном дворце…

— Допустим на минуту, сертиб, что обещания немцев действительно лживы и сами они потерпят поражение. Однако не подлежит никакому сомнению, что и русские не выйдут из войны победителями. Победа в этой войне окажется если не на стороне немцев, то и не на стороне Советов. А англичанам и американцам будет не так уж трудно вернуть наших сербазов с островов Бахрейна, если они даже там и окажутся, как ты предвещаешь.

— Я не сомневаюсь, что на международном рынке всегда найдется немало охотников купить Иран. Но я полагаю, что ненависть нашего народа к англичанам не составляет тайны для вашего величества. Если возникает спор между мужем и женой или между отцом и сыном, в любой иранской семье принято говорить, что в этом деле замешана рука англичанина, — убежденно сказал сертиб.

— Что ты скажешь на это, везир? — обратился шах к везиру. — Каково твое мнение?

— Я поражаюсь долготерпению вашего величества. Место этому предателю родины и русскому шпиону не здесь, а в Гасри-Каджаре.

— Что вы скажете на это, господин сертиб?.. Ступайте, я вижу, что мне не удалось договориться с вами. Быть может, это лучше удастся везиру.

Селими поднялся.

— Я ухожу, ваше величество, — сказал он. — И знаю, что это последняя наша встреча. Но мне хочется рассказать вам на прощание притчу, которую мне привелось как-то услышать от одного азербайджанского крестьянина.

— Не разрешайте, ваше величество! — почти завопил Хакимульмульк.

Но его величество поднял руку.

— Постой, везир!

Сертиб окинул съежившуюся фигуру Хакимульмулька презрительным взглядом.