Национальность – одессит (СИ)

— Тринадцать рублей, — не задумываясь, ответил молодой продавец, поднял стеклянную крышку и подал мне тонкую цепочку с маленькой золотой рыбкой. — Золото пятьдесят шестой пробы.

Пятьдесят шестая золотниковая — это пятьсот восемьдесят пятая метрическая или четырнадцать карат. Для такой пробы изделие показалось мне легковатым. Я перевернул рыбку, надеясь увидеть на ней пробу. Не нашел, а звенья цепочки были слишком маленькими, на них не поместится.

Поняв, что я искал, молодой продавец сообщил:

— Это изделие начинающего мастера, ему клеймо пока не положено.

Я понятия не имел, обязательна ли постановка проб на изделиях из драгоценных металлов, поэтому поверил. Пожилой принес целую деревянную шкатулку с перстнями с камнями. Сразу предложил мне массивный с бриллиантом за двести семьдесят рублей, потом скинул до двухсот пятидесяти, но я не повелся. Остальные были тоже не очень. Я заплатил за цепочку и ушел.

На Канатной повернули в сторону Куликова поля, названного так в честь владевшего им помещика Куликовского, проехали мимо здания, в котором я проживу четыре с лишним года. Впереди справа был «Ломбард Гринбойна», и я приказал Павлину остановиться. Меня не покидало нудное чувство, что развели, как тупого лоха.

Ломбард находился в полуподвале. Свет попадал через одностворчатое окно, невысокое и широкое. В метре от входной двери без колокольчика была кирпичная стена с единственным прямоугольным стеклянным окошком с двумя вертикальными металлическими прутьями, делившими его на три узкие части. По ту сторону окошка сидел седой курчавый бровастый носатый ашкенази в пенсне, рассматривал через большую лупу на деревянной ручке что-то лежавшее перед ним на узком столе.

Услышав хлопок двери на пружине, закрывшейся за мной, поднял голову и спросил:

— Что хотите заложить?

— Ничего, — ответил я, положив на полочку перед окошком цепочку с медальончиком. — Не могли бы вы проверить, какой пробы это золото. Я заплачу.

Хозяин ломбарда кинул взгляд на него и спросил:

— У Шоломона купили?

— Да, — признался я, поняв, что мои подозрения не напрасны.

— Даже не буду тратить ваши деньги, — сказал он.

— Это не золото? — задал я вопрос.

— Что вам сказать, молодой человек⁈ Золото там, конечно, есть. Я бы даже сказал, что не ниже двадцатой пробы, если бы такая была, — вынес он приговор моим умственным способностям и познаниям в драгоценных металлах.

— Сколько бы вы за нее дали? — уже из мазохизма поинтересовался я.

— Пять рублей, и только вам, как приличному человеку, — добил он меня.

Видимо, раздражение рвануло наружу, потому что я не удержался и насмешливо заметил:

— А вы неплохо укрепились!

— Знали бы вы, сколько в этом городе идиётов! — иронично произнес он.

— Сегодня стало на одного больше, — усмехнувшись, сделал я вывод и оставил на полке приготовленный заранее, серебряный полтинник. — За то, что убедили меня в этом.

— Спасибо! Заходите почаще! — весело пожелал он.

Я собирался на следующий день вернуться в ювелирный магазин «Братьев Шоломон» и швырнуть цепочку с медальоном в рожу младшему продавцу, потому что на брата владельца магазина он не тянул, но Стефани цепочка понравилась.

— Выглядит не хуже золотой пятьдесят шестой пробы. Буду носить ее. Всё равно никто не поймет, — сказала она.

Наверное, решила, что лучше такой подарок, чем ничего.

46

В получение образования я шел от сложного к простому. Первой была мореходка с казарменным положением и строжайшей дисциплиной. Шесть дней в неделю по три пары лекций и после обеда трехчасовая самоподготовка, «самочка», в аудитории учебного корпуса. Каждая пара начиналась с команды «Смирно!» и доклада дежурного по группе, кто отсутствует и почему. Преподаватель в журнале ставил пометки «н»(наряд), «б»(болен) или «н/б» (по мнению курсантов «наверное, был»). В последнем случае проводили расследование с вытекающими, порой из училища, последствиями. Самоподготовки тоже проверялись дежурным преподавателем. Если с «самочки» еще можно было на старших курсах смотаться в пивной бар по соседству и принять на грудь пару кружек, а потом заявить, что сидел в библиотеке или на унитазе, то пропустить пару без уважительной причины даже в голову не приходило. Экзамены сдавали до тех пор, пока не получишь положительные оценки. Повторные сдачи были через три-четыре дня, во время которых ты мог бы отдыхать на каникулах.