Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

Наиболее подробно на сегодняшний день заявленная тема рассмотрена в статье белорусского историка С.Е. Новикова (Новікаў, 2019: 3–13). В ней акцент сделан на анализе новейших достижений немецкой историографии: исследовании А. Ангрика «“Акция-1005” – ликвидация следов нацистских злодеяний в 1942–1945 гг. Одно “секретное государственное дело”» (Angrick, 2018) и упоминавшейся работе Й. Хоффмана «Об этом нельзя говорить…». Автор объясняет отсутствие комплексных и глубоких исследований этой важной и трудной темы в национальной белорусской историографии (и в советский период также) «почти полным отсутствием документальных источников, без которых невозможно дать ответы на вопросы, касающиеся определения войсковой или полицейской принадлежности подразделения, которое исполняло такие задачи, его состава, структуры и функций… Сложность заключается в первую очередь в том, что службы полиции и СД, которые обеспечивали исполнение задачи по ликвидации следов преступлений на оккупированной восточной территории, смогли уничтожить абсолютное большинство документов «зондеркоманды 1005-Центр», без которых сложно говорить о всестороннем исследовании обозначенной темы»

(Новікаў, 2019: 4). В общем и целом, разделяя эту точку зрения, укажем, что С.Е. Новиков обошел стороной некоторые важные документы, необходимые для раскрытия полноты картины, которые хранятся в Национальном архиве Республики Беларусь. Более подробно об этом написано далее.

Документальная база по обозначенной проблеме также незначительна и фрагментарна. Это, в первую очередь, объясняется высоким уровнем секретности «Операции 1005». Практически никакая документация не велась, а все сотрудники зондеркоманд инструктировались о неразглашении. Все участники этой операции со стороны гражданского населения оккупированных территорий после завершения работ должны были уничтожаться.

Тем не менее сохранился ряд воспоминаний выживших участников рабочих команд. В первую очередь это касается документов, связанных с судьбой жителя деревни Присна Могилевского района С.И. Пилунова (НАРБ. Ф. 1350. Оп. 1.Д. 29. Л. 112–112об.; Ф. 1450. Оп. 2.Д. 8.Л. 211–220; РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1.Д. 7.Л. 347–349), который в составе рабочей команды принимал участие в эксгумации и сожжении трупов в районе Пашковского леса (Могилевский район). Материалы по «делу Гарника» (НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 8.Л. 240–246) позволяют реконструировать процесс уничтожения следов преступлений на территории 9-го форта в Каунасе.

Большой интерес представляют показания роттенфюрера СС Эрвина Хансена из зондеркоманды 7а о проведении операции по сжиганию трупов под кодовым названием «Метеосводка» в районе Рогачева (НАРБ. Ф. 1450. Оп. 2.Д. 38. Л. 431–433).

После создания Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) с определенной периодичностью начинают готовиться разведывательные сводки БШПД, которые направлялись в Центральный штаб партизанского движения и во все высшие партийные и военные органы. Всего за период с осени 1942 г. по июль 1944 г. было подготовлено 176 разведывательных сводок (НАРБ. Ф. 1450. Оп. 3.Д. 20. Л. 73–106об.; Ф. 1450. Оп. 1.Д. 4.Л. 1–604; Ф. 1450. Оп. 2.Д. 7.Л. 1–437). Начиная с октября 1943 г. в разведсводках регулярно встречаются сведения о попытках оккупантов уничтожить следы своих преступлений в Беларуси (НАРБ. Ф. 1450. Оп. 1.Д. 4.Л. 521, 529; Ф. 1450. Оп. 2.Д. 7.Л. 227, 390, 427). Также отдельная информация встречается в сообщениях и шифротелеграммах партизанских отрядов и бригад (НАРБ. Ф. 1450. Оп. 11а. Д.4. Л. 60, 66об., 86; РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1.Д. 7.Л. 345, 378), отчетах и данных оперативно-чекистских групп (НАРБ. Ф. 4п. Оп. 33а. Д. 280. Л. 90–91, 98–99; РГАСПИ. Ф. 625. Оп. 1.Д. 7.Л. 346).

Значительный информативный потенциал представляют акты областных и районных комиссий ЧГК[248], которые хранятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 81–92). Цифровые копии этих документов на правах подлинника были переданы в НАРБ и зафондированы в фонде № 1569.