Натуралист на мушке, или групповой портрет с природой

Путь из царства мертвых на городскую мусорную свалку показался мне вполне закономерным. Зрелище неимоверного количества отбросов, созданных конгломерацией человекообразных существ, которые одни из всех обитающих на Земле животных могут позволить себе роскошь столь чудовищного расточительства, производило самое удручающее впечатление. Перед нами, пополняясь каждый час, лежала гигантская, копошащаяся, разноцветная куча мусора. Расточительность всегда была мне глубоко омерзительна; часто в Африке и Южной Америке мне приходилось видеть людей, пользующихся пустой консервной банкой, обрывком веревки и клочком бумаги размером с ноготь для удовлетворения своих самых насущных потребностей. Правда, в этих же странах, например в Аргентине, из окна гостиницы я наблюдал за тем, как подъезжал фургон и нагружался так называемыми отбросами — слегка надломленными кусками хлеба; едва надрезанными, толщиной с том Британской энциклопедии, лангетами; горами бобов и прочих овощей, способными в течение многих месяцев кормить не одну индейскую деревню. В самой Америке я знавал не одну семью, где, как по наивности полагал, все члены страдают от неизлечимой болезни обмена веществ; лишь позже я узнал, что их феноменальная тучность была вызвана обжорством. Попади они миссионерами в богом забытую колонию на Новой Гвинее, то-то было бы радости какому-нибудь племени каннибалов. Правда, у чаек эти огромные мусорные кучи считались лучшим рестораном Нью-Йорка, и они слетались сюда тысячами, кружили, кричали, дрались друг с другом, камнем бросались сверху, углядев лакомый кусочек. То обстоятельство, что свалка давала пищу эскадрильям красавиц-птиц, в какой-то мере оправдывало чудовищную расточительность людей.

Мы демонстрировали нашим телезрителям один из самых отталкивающих, грязных, прекрасных и необычных городов Земли. После кладбища и свалки мы посетили городские трущобы, сняв бродячих собак и кошек; показали, как живут в каменных джунглях голуби и крысы. Жизнь кипела даже на высоте выстроенного из стекла и бетона пятнадцати— или двадцатиэтажного дома: в телевизоре жили чешуйницы, на ковре — тараканы, а между стенных панелей — мыши.

Наконец наступил незабываемый день, названный нами Днем Битвы 87-го квартала.

Среди наших нью-йоркских помощников-натуралистов оказалась очаровательная Хелен Росс Рассел, посвятившая много лет изучению местной флоры и фауны и написавшая на эту тему ряд чрезвычайно интересных книг. Она точно знала, на каком небоскребе гнездились сапсаны, где лучше всего найти крыс и на каком теннисном корте воровали мячи еноты. Обладая огромным запасом подобного рода знаний, могущих пригодиться только избранным, она оказала нам неоценимую помощь. В наши замыслы входило показать жизнь, процветающую на небольших, незастроенных участках земли, которые в Америке именовались собачьими площадками, а в Англии — чем-то вроде пустырей. Не устаешь поражаться, как в самом центре больших городов жизнь неумолимо берет свое. Первопроходцы жизни — мхи и лишайники; за ними появляется сорная трава, а уже потом, пробившись сквозь асфальт и мусор, — даже деревья. Стоит растениям немного обжиться, как объявляются поселенцы, многочисленные представители отряда беспозвоночных — многоножки, пауки, улитки, за которыми следуют птицы, мыши, а иногда жабы и змеи. Таким образом, даже обычный пустырь может оказаться для натуралиста-любителя местом обильного сбора дани.

Для съемок Аластер нашел отличный пустырь. Он находился на углу 87-й улицы и был огорожен с двух сторон глухими стенами высоких домов. Две другие стороны находились на перекрестке оживленных улиц. Пустырь использовался владельцами собак для выгула своих питомцев, поэтому вся территория была, мягко говоря, прилично удобрена. Заваленная строительным мусором, грудами пустых консервных банок и старыми вывесками типа «Полицейский участок», она в изобилии поросла сорняками; имелось даже несколько деревьев. Площадка была неровной, со множеством выбоин, в которых скопилась вода, образовав большие лужи; последние использовались окрестными голубями и воробьями в качестве плавательных бассейнов вкупе с барами прохладительных напитков. Итак, на нашей площадке обитали пауки, улитки, многоножки, птицы и собаки, а по ночам, несомненно, мыши, крысы и кошки. У пустыря, с нашей точки зрения, был один серьезный недостаток — на нем не было коконопрядов. Это нас и погубило.