Натуралист на мушке, или групповой портрет с природой

Коконопряды — одни из главных вредителей зеленых насаждений в США. Эта их особенность, однако, не мешает им быть чертовски милыми существами (что неудивительно, ведь такое часто встретишь и у людей). Самка коконопряда после спаривания откладывает яйца, в которых образуются личинки, но они остаются лежать в состоянии покоя до следующей весны. Личинки способны выдерживать очень низкие температуры, заменяя часть жидкости своего тела на вещество, называемое глицерином, который по свойствам напоминает антифриз. С приходом весны личинки дружно «вылупляются» из яиц и всей семьей (именно так называют их сообщество) начинают плести шатер для житья. Шатры выполняют еще одну функцию, действуя наподобие миниатюрных теплиц. Они расположены так хитро, что собирают максимум утреннего и полуденного солнца. Как установили ученые, при наружной температуре воздуха всего в 18 o

C температура под шелковым пологом доходила до 36 o

C.

Направляясь из своего шатра к местам кормежки, гусеницы тянут за собой тонкую шелковую нить, выходящую из бородавки на нижней губе. Передвигаясь по ветвям, они создают своего рода шелковую дорогу, которая совершенствуется и расширяется идущими по их следу братьями и сестрами. Но это еще не конец истории. Мы подошли к самой интересной части нашего повествования, приоткрывающей завесу над естественнонаучной детективной историей. Ученые открыли (во всяком случае, так они утверждают), что каждая гусеница ароматизирует свой след и по ее запаху сородичи узнают кратчайший путь к местам кормежки; таким образом, шелковая нить — это пахучий указатель к лучшему пастбищу. Ученых заинтересовал секрет, выделяемый из хвостовой части на животе гусениц. Его можно было сравнить с тянущимся за идущей по комнате женщиной шлейфом духов «Шанель Э 5» с той лишь разницей, что аромат духов означал вероятное любовное свидание, а секрет гусениц — наличие поблизости продовольственного склада. И духи, и секретируемое вещество «работают» по одному и тому же принципу, правда, цели у них разные. Одна из ученых, женщина с оригинальным, нестандартным мышлением по имени Джейн Игерли, сделала необычное открытие. Она увидела, что одна из подопытных гусениц поползла по начерченному ею в тетради следу карандаша. Может быть, что-то в карандашном грифеле напомнило едва уловимый запах гусениц? После исследований различных видов карандашей оказалось, что в состав некоторых грифелей входили добавки говяжьего или рыбьего жира, возбуждавшие гусеницу и наводившие ее на мысль о сочных зеленых листьях. Далее выяснилось, что независимо от вида добавленных жиров гусеница способна различать степень твердости карандаша одного и того же вида. Исследования в этом направлении продолжаются, и, несомненно, предстоит сделать еще немало удивительных открытий. Узнав так много о жизни гусениц, мы пришли к выводу, что в нашем рассказе о жизни животных в городе будет несправедливо обойти молчанием эту существенную страницу, и потому решили показать частную жизнь коконопряда — этого главного вредителя городских зеленых насаждений.

Но, как я уже сказал, хоть на нашем пустыре и росла вишня — любимое дерево коконопрядов, — самих гусениц не было. Экстренное совещание на высоком уровне обнародовало тот факт, что на сей раз наш бюджет выдержит не предусмотренные сметой расходы по импорту и транспортировке нескольких экземпляров гусениц, обитавших в той части города, где жила Хелен, и подвергавшихся вследствие своей большой численности всяческому остракизму. Мы намеревались рассадить их на вишневое дерево на нашем пустыре и заснять, а после окончания съемки непременно возвратить в родные пенаты.

Итак, съемочная группа принялась за дело. В очередной раз мы с благодарностью воспользовались феноменальными способностями Паулы. Несколько кадров снимали с крыши стоявшего через дорогу здания, вследствие чего голосовые связки и легкие нашего продюсера подверглись очередному испытанию. Только благодаря силе ее голоса и исключительно четкой дикции, мы смогли уловить все команды, которые она громовым голосом, перекрывая шум бесконечного потока ревущих, гудящих и сигналящих машин, выкрикивала с крыши пятиэтажного дома. Сняв большую часть кадров, мы перешли к сцене с коконопрядами. С величайшими предосторожностями их вынули из фургона; каждая облепленная гусеницами ветвь вишневого дерева была тщательно завернута в тончайшую ткань. Благоговейно мы поднесли ветви с гусеницами к нашему дереву, кривобокому и низкорослому, как истинное дитя трущоб; но, несмотря на ущербность, оно дерзко бросало вызов Нью-Йорку, вознамерившемуся его погубить. Ветви привезенной вишни вместе с гусеницами, их шатром и шелковыми автомагистралями аккуратно прикрепили к ветвям нашего уродца, так что сооружение выглядело даже более натуральным, чем настоящее дерево. В это время мы заметили, что к нам присоединилась некая дама, которая с нескрываемым любопытством наблюдала за нашими действиями.