Навечно в грёзах (СИ)

Несмотря на то, что изначально она ответила на мой поцелуй, спустя уже пару секунд, одумавшись, оттолкнула меня и, вскочив, встала у решётки клетки ко мне спиной. Очевидно, так она пытается скрыть предательски проступающие эмоции на своём красивом личике. И я только сейчас заметил, как её красивое белое платье за ночь покрылось кроваво-грязными пятнами. Но даже несмотря на это, Амайя, едва стоящая на ногах и тяжело дышащая, была до одурения красива.

Медленно встал и подошёл к ней сзади почти вплотную. Положив руку на тонкую талию, одним быстрым движением расстегнул молнию, начинающуюся на самой шее и заканчивающуюся на пояснице. Аккуратно стянув с её хрупких плеч окровавленное платье, заключил в крепкие объятия, прошептав на ухо: «Хочу тебя».

Амайя холодно повела плечами, словно сбрасывая наваждение, но тщетно. Она тоже до дикости хотела меня. Иначе не замерла бы, когда я расстёгивал молнию, и уж точно не задышала бы так прерывисто и поверхностно от моих слов. Хрупкие исхудавшие руки крепко вцепились в стальную решётку, и она дрожащим голосом едва выговорила:

— Нельзя. Мы не можем… Мы не должны!

Отодвинув непослушные русые волосы, нежно поцеловал её в шею.

— Не надо сопротивляться себе, Амайя, — прошептал, уткнувшись в её шелковистые волосы. — Я люблю тебя.

— Хватит! — горячо выпалила, сжимая прутья решётки так сильно, что костяшки кистей побелели. — Не говори мне этого! Я не хочу этого слышать!

— Не хочешь слышать правду? — Продолжаю целовать её шею. — Я люблю, люблю, ЛЮБЛЮ тебя! Я буду повторять это вечно! Я буду кричать об этом на все миры!

От моих требовательных поцелуев и слов сопротивление и протесты Незабудки медленно уступали место желанию. Стараясь снять наваждение, она встряхнула головой и, силясь сделать свой тон как можно холоднее, произнесла:

— Остановись, пожалуйста! Позже мы оба об этом пожалеем! — Осознав, что вот-вот окончательно потеряет контроль, она старалась «вразумить» нас обоих и ударила меня в самое больное место, хрипло прошептав: — Я принадлежу другому!

Мной молниеносно овладела ярость. Ярость, которая вперемешку со сдавленным рыком вырвалась из груди, а на ладони в неконтролируемом порыве вспыхнуло пламя. Её слова словно тонким лезвием рассекли мою грудную клетку, как некогда она сделала это лично. Я тут же захотел её наказать! Или даже, нет… доказать, насколько она сейчас ошибается… насколько врёт мне и, возможно, себе… насколько она моя!

Одной рукой крепко ухватил её за шею, а второй быстро задрал подол некогда белого платья и резким движением сорвал с неё кружевное бельё. Амайя, явно ошарашенная резкой сменой моего настроения, в испуге всхлипнула и, схватившись обеими руками за руку, сжимающую её шею, безуспешно пыталась ослабить мою хватку. А я, пребывая в кромешном в бешенстве, трясущейся рукой расстегнул ширинку брюк, освобождая уже болезненно пульсирующий член и, яростно прорычав ей на ухо: «ТЫ МОЯ! ТОЛЬКО МОЯ!», грубо сжал рукой её упругое бедро и резким толчком вошёл в неё до упора, на всю длину, грязно выругавшись сквозь зубы. Ами закричала, словно от боли, а я замер. Отдышался, силясь сообразить, в чём же причина её крика. Медленно переместил ладонь с её шеи на маленький орущий ротик.

— Тс-с-с, Ами. Тише…

Мной овладело полнейшее безумие, и я не сразу понял причины её крика. Проведя грубыми пальцами по мягким складкам, обхватывающим мой член, убедился, что моя девочка вся течёт для меня. От моего наглого вторжения ей точно не было больно. От осознания этого я, как обезумевшее животное, начал беспрерывно двигаться в ней. Я брал её жадно, порывистыми сильными толчками, схватив рукой за тонкую талию, и безжалостно насаживал на себя. Засунул в тёплые нежные губы большой палец руки, что сжимала её рот. Ами, немного расслабившись, снова ухватилась за стальную решётку перед собой, откинула голову мне на грудь и начала медленно посасывать мой палец, нежно проводя по нему горячим языком.

Один лишь дьявол знает, как я мечтал снова овладеть моей девочкой. Снова ощущать, как крепко она сжимает меня изнутри и, расслабляясь, медленно, но всё же доверяясь мне, начинает двигаться в такт. Отпустив решётку, Амайя попыталась развернуться ко мне, но я не дал. Нет. Я буду брать её сзади, как того захочу. Смирившись с этим, она нежно обхватила ладонями мою шею, отчего моя ярость на её проклятые слова потихоньку начала угасать и уступать место щемящей нежности к любимой. Её пальцы ласкали мою шею, опаляя жаром и прожигая до костей. Они оставляли невидимые отметины под кожей. Позже, когда я останусь один в этой чёртовой клетке, я буду отчётливо ощущать её тонкие пальчики именно на этих местах.