Навечно в грёзах (СИ)

Под её протяжные сладкие стоны и сдавленные крики я, озверевший, вдалбливался в неё, окончательно теряя над собой контроль и не думая, что могу чем-то причинить боль хрупкой девочке. Я изголодался по ней. Эхом вспомнив в голове её ядовитые слова: «Я принадлежу другому», резко вышел из неё и развернул лицом к себе, безжалостно вдавив в стальную решётку клетки. Обхватил рукой исхудавшие щёки и притянул к себе бледное лицо, вглядываясь в чистые глаза. На что она гордо дёрнула подбородком, вырвав его из моей руки, и с вызовом посмотрела в ответ.

— Повтори, что ты сказала, глядя мне в глаза! — прорычал сквозь зубы, гневно глядя в небесные очи.

— Я… — Не дав ей договорить, быстро подхватил под ягодицы и резким движением вошёл в неё по самые яйца, что ядом жгли от желания вылиться в неё с первого толчка. В голубых очах заплескалось море смятения и всполохами — похоть. Но она всё же нерешительно продолжила: — Я принад… — Снова прервал её, начав медленно входить и выходить из неё, получая извращенное удовольствие, глядя на то, как она мучается, сопротивляясь своему желанию, и часто хватает ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

Предостерегающе смотрю в её растерянное лицо и глаза, в которых полыхает дикая страсть.

— Давай, Ами! Скажи мне это. — Прислонился мокрым лбом к её пылающему лбу, постепенно набирая темп и вторгаясь в податливое тело всё чаще. — Повтори, что ты только что произнесла! — Ощутив, как по спине полился холодный пот, меня затрясло от злости, и я снова сорвался. Начал долбиться в неё, как одичалый, вжимая её хрупкое тело в решётку и громко рыча: — СКАЖИ, КОМУ ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ!

— Я… — Если она сейчас скажет, что не мне, я разорву её на части!

Я просто придушу её, а после сам возненавижу себя за это! Потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня. Если только посмеет сказать…

И она сказала. Сказала то, от чего я замер, тяжело дыша и в шоке глядя в родные глаза.

— Я… люблю тебя. Тебя, Рэнн!

Не веря своим ушам, снова схватил её за шею. От её слов сердце прострелило в больной судороге, словно остановилось, а спустя доли секунд принялось колотиться, как одичалое, в радостном экстазе. Притянул её к себе в крепкие объятия и, обезумев, начал целовать везде: в шею, лицо, лоб, глаза… Везде, куда только можно было. Ами, обхватив меня ногами за бёдра, обняла за шею и уткнулась лицом мне в грудь.

— Повтори ещё… — всё ещё не веря в услышанное, прохрипел сквозь зубы.

— Я. Люблю.Тебя. — повторила.

И этими словами навечно заклеймила моё грёбаное сердце, которое и без того давно уже ей принадлежало.

Полный триумфа, накинулся на неё жадными поцелуями и, отдавшись бешеному желанию, снова овладел ею.

Опьяневший от эйфории, глядя в любимые глаза, прохрипел севшим от немыслимого счастья голосом:

— Моя?

Она зажмурила глаза и, окончательно сдавшись, произнесла:

— Твоя… — От этого её «твоя» мне захотелось взвыть на весь Аваллон.

Резкими глубокими толчками вдалбливаю любимую Незабудку в решётку позади неё, придерживая рукой голову, чтобы не ударилась. Она же прогнулась мне навстречу, жадно хватаясь за плечи и крепко сжимая припухшие от моих поцелуев губы, чтобы не закричать в наслаждении.

Приглушённо зарычал от ощущения, какая она тёплая внутри, как крепко обхватила мой член, сдавливая мои бёдра в обхвате стройных ног. Я беспрерывно подавался вперёд, в сумасшествии тараня её и доводя до экстаза, до той самой точки, когда она, вскинув голову, хрипло простонала моё имя. А я словил пересохшими губами её дикий стон оргазма и принялся хаотично целовать её тело, одновременно кутая Ами в плед и укладывая на кровавый пол моей клетки.

Ничего — ни вид решётки, ни лязганье стальных цепей, всё ещё находившихся на моих ногах, — ничего не могло помешать мне наслаждаться моей девочкой. Мы ничего не замечали, кроме яростного стука наших сердец и крови, шумно пульсирующей в наших венах. Это истинное физическое и моральное удовольствие — чувствовать, как она сокращается в протяжных судорогах вокруг моего члена и ритмично сдавливает его. Мне казалось, что я ослеп и оглох, превратился в оголённый нерв, дрожащий над ней, и, не дав ей ни минуты передышки, я продолжил брать её дико, остервенело, безумно, пока меня не накрыло волной мощнейшего оргазма. У меня окончательно потемнело в глазах, в них хаотично заплясали разноцветные пятна. От оглушительного оргазма всё моё тело пронзило терпкой судорогой кайфа, и я замер, разучившись дышать. Уже после, когда ко мне вернулась способность дышать, я тихо прошептал ей: «Люблю».

Этот оргазм не был похож ни на один из всех, что я получал в своей жизни. Потому, что мне подарила его именно она, и потому, что он начался у меня внутри, в моём сознании задолго до того, как меня разорвало в удовольствии. Он начался ещё тогда, когда она сказала, что любит меня. МЕНЯ!