Навязанная жена

Было ли ему больно? Много воспоминаний, разные моменты всплывали мгновенно перед глазами. Больно? Нет, скорее досадно, что все так закончилось. Ему не хотелось вражды, хотелось сохранить светлые воспоминания.

Иса, Иса…

Вместе с ней ушел из его жизни целый пласт, оторвавшийся от души, словно корка. Оголивший в ней что-то, сделавший беззащитным. Сам себе он напоминал весеннюю землю, перепаханную плугом. Готовую принять семена новой жизни.

Это было ново и непривычно.

И потому в первый раз Дитерикс так ждал, когда вернется с охоты Рагнер.

Брата Хенрикса он любил, брат понимал его иногда лучше, чем он сам. Но Хенрикс, правильный, мудрый и чистый Хенрикс… перед братом королю отчего-то было стыдно. А кузен…

Зубоскал и насмешник, способный вышучивать его до бешенства, пьяница, болтун и несносный медведь. Кузен мог бы понять его, не спрашивая, не осуждая. Просто принять все как есть. Потому что сам был не безгрешен.

Королю просто хотелось напиться.

Охотники вернулись с не слишком богатой добычей, всего несколько зайцев, но зато вполне протрезвевшие и готовые к новым застольным подвигам. Рагнер оправдал все его ожидания. В результате их величества устроили холостяцкое застолье в малой гостиной, снова напились и горланили застольные песни.

Хенрикс наблюдал за братом, вполне понимая его состояние.

Лорд Вульфрик распевал громче всех, и пил больше всех. Однако это нисколько не мешало ему зорко отслеживать каждого. Для него все произошедшее сегодня в Кроншейде было только на руку.

* * *

Белая королевская кошка немедленно освоилась в замке, будто жила там всю свою сознательную жизнь. Она со своими пятью котятками успела побывать практически везде, и челядь с утра имела возможность убедиться, что кошка, пусть она хоть королевская, хоть трижды императорская, ловит крыс так же, как и все остальные ее кошачьи собратья.

* * *

С того момента, как молодая королева вернулась в свои покои, она не проронила ни слова. Только устало улыбнулась няне с кормилицей, которые тут же начали причитать и хлопотать вокруг. Велели принести воды для ванны, помогли раздеться, усадили в теплую воду, приговаривая, что измоталась девочка.

Она слушала, иногда подобие улыбки появлялось на губах, но Мариг молчала. Тогда взгляды старух обратились к Кнуту, тот не стал ничего объяснять, просто посоветовал уложить девочку спать. Ему и самому поспать не мешало бы…

А Мариг все это время не могла отрешиться от мыслей, от слов, звучавших внутри нее. Уйдя в себя, она слышала их.

«Положи меня, как печать, на сердце твое»

Слова звучали древним заклятием, отнимая силы, желание противиться.

Вспоминались прикосновения, обжигающие огнем, дарящие блаженство. Закрывались глаза, шепот слышался в ушах. Поцелуи, ласки, огонь… Уплывающее в огне сознание, блаженство, крепкое как смерть… Рождение. И смерть. И вновь. Пока совсем не останется сил. Но и после будет жажда.

Можно ли гореть так…

Можно ли гореть так… И лгать?

Можно ли сыграть это без любви?

Она не знала. Ничего не знала…

Страсть… Да, страсть неподдельна. Но любовь?

Господи… За что… За что ей это…

«Положи меня, как печать, на сердце твое»

Понимал ли он, о чем просил? Нужно ли ему это на самом деле, или это просто такая игра? Не знала она, не знала…

Наконец пришел милосердный сон, сморив ее и унося далеко отсюда.

Далеко от этих мыслей, в туманную дымку, туда, где она никогда не была. Снилась ей прекрасная женщина в белом, полупрозрачная, воздушная, тонкая. От белоснежной кожи легкое синеватое свечение, дивные волосы развеваются длинными черными змеями, будто плывут по воде. Женщина улыбалась, а ее черные глаза сияли, словно грели Мариг ласковыми лучами.

— Мама, — прошептала она и проснулась.

Глава 26

Решение уехать не было для леди Исельнир спонтанным. Напротив, всю оставшуюся часть ночи она готовилась, приказав прислуге спешно собирать вещи. Еще раз оценив прозорливость советов первого лорда Игерсхолда, Иса могла бы только поразиться, как точно он предвидел ситуацию.

Но вместе с этими мыслями, у нее в голове неуклонно зрело сомнение, а не спровоцировал ли хитрый лорд большую часть из них? Сейчас прокручивая назад свои воспоминания, пристально приглядываясь к мелочам, она могла бы сказать, что тот определенно играл на нюансах, выстраивая какую-то, ему одному известную игру. И ей в этой игре отведена определенная роль.

Отъезжая от замка, она чувствовала себя глубоко подавленной, даже как будто оглушенной, но сейчас, когда башни Кроншейда скрылись из виду, ее отпустило. Наоборот, пришло воодушевление.

Так значит, его величество Дитерикс указал ей на ее место?

Дитерикс. Она слишком много усилий потратила на него, чтобы вот так отпустить и забыть. Всегда готовая, ждущая для него, всегда с вывертом, на пределе, а он вспоминал о ней, только когда хотел потрахаться.

Ей часто приходилось улыбаться, когда душа рвалась от злости, переступать через себя, скрывать, тщательно прятать свои искренние эмоции. По сути, никто не знает ее настоящей.

О, они еще узнают ее настоящей! Все узнают!

Иса расхохоталась.