Сам столь сильно изменившийся больной считал себя жизнеспособным и предпринимал целесообразные шаги, чтобы выйти из-под опеки и покинуть лечебницу. Доктор Вебер противился этим желаниям и написал заключение противоположного содержания; однако в заключении 1900 года он не мог не описать характер и поведение пациента следующим благоприятным для него образом: «Нижеподписавшийся в течение последних девяти месяцев имел предостаточно возможностей беседовать с председателем судебной коллегии господином Шребером на всевозможные темы во время ежедневных трапез за семейным столом. Какие бы вопросы ни обсуждались – за исключением, разумеется, его бредовых идей, – будь то события в области государственного управления и юриспруденции, политики, искусства и литературы, общественной жизни или чего-то еще, доктор Шребер проявлял живой интерес, детальные знания, хорошую память и здравость суждений, а также этическое понимание, с которым можно было лишь согласиться. Точно так же во время непринужденных бесед с присутствующими дамами он был учтив и любезен, а при ироническом обсуждении некоторых вещей всегда тактичен и сдержан, никогда в ходе этих невинных застольных бесед не вовлекался в обсуждение тем, которые были бы уместны разве что при визите к врачу» (397–398). Даже в обсуждение делового вопроса, затрагивавшего интересы всей семьи, он вмешался тогда компетентным и целесообразным способом (401, 510).
Во время своих неоднократных обращений в суд, посредством которых доктор Шребер боролся за свое освобождение, он ни разу не отрекался от своего бреда и не скрывал своего намерения опубликовать «Мемуары». Напротив, он подчеркивал ценность своих идей для религиозной жизни и их незаменимость для современной науки; вместе с тем он также ссылался на «абсолютную безобидность» (430) всех тех действий, к которым, как он знал, побуждало содержание его бреда. Проницательность и безупречность логики, несмотря на признание его параноиком, привели все же к победе. В июле 1902 года доктор Шребер был объявлен дееспособным; в следующем году «Мемуары нервнобольного» увидели свет в виде книги; правда, они подверглись цензуре и были сокращены за счет некоторой ценной части их содержания.
В решении, которое вернуло доктору Шреберу свободу, содержание его бредовой системы сформулировано в нескольких предложениях: «Он считает себя призванным спасти мир и вернуть ему утраченное блаженство. Но сделать это он сможет только тогда, когда перед этим из мужчины превратится в женщину» (475).