Навстречу приключениям

Однажды, в последнюю неделю июля, Милтон возвращался в домик дяди Эвана после долгого дня, проведённого на сплаве на каноэ по реке (они с Рафи великолепно исполнили песню Тугоухого соловья). Солнце стало клониться к закату, так что Милтон торопился, чтобы в очередной раз не стать жертвой нашествия комаров. Но прежде чем он успел ступить на крыльцо, он увидел, как в его сторону от причала идут две фигуры.

Два лица, которые выглядели странно в этом пейзаже, но которые он знал так же хорошо, как своё собственное.

Его мама с папой.

На миг Милтон застыл на месте. Он скучал по ним и больше нисколечко не чувствовал себя Птичьими Мозгами, но их появление здесь вдруг напомнило ему обо всех тех Ужасно Кошмарно Гнусно Гадких вещах, которые произошли за этот год. И этого оказалось достаточно, чтобы превратить его внутренности в самый винегретный винегрет.

Затем его мама побежала к нему по песку, и Милтон тоже побежал. Мама сжала его в объятиях так крепко, что сдавила все его перепутанные внутренности.

– Глянь-ка! – воскликнул папа, как только мама отпустила Милтона. – Ты прямо-таки настоящий путешественник.

Милтон позволил папе обнять себя, и его перепутанные внутренности почти полностью распутались. То, что его родители оказались здесь, было чем-то выдающимся. Ну, будет, как только они разберутся с небольшой гадостью.

Он досчитал до десяти, оставаясь в папиных объятиях. А затем отстранился и спросил:

– Теперь вы разведены?

– Да, – ответила мама.

– Разведены, – сказал папа.

– Понятно, – проговорил Милтон. – Думаю, я об этом догадывался, – он поправил очки и сделал глубокий вдох. – Знаете, я был не слишком доволен тем, как всё складывалось до моего отъезда. И это всё ещё так. Для меня это был по-настоящему гадкий год. Честно.

– Мы знаем, – сказала мама, наклоняясь, чтобы найти взглядом глаза Милтона, спрятавшиеся под шляпой, – и мы хотим попросить прощения. Для нас это тоже был трудный год, но мы должны были… должны были больше стараться. Ради тебя.

– Поэтому мы здесь, – добавил папа, обводя руками песок, волны и джунгли. – Чтобы провести время с тобой и потом обсуждать это весь следующий год.

Милтон не знал, что именно они будут обсуждать, но заметил, что папа вовсе не был таким измученным, а мама вовсе не была такой напряжённой, как до его отъезда.

Они оба, похоже, чувствовали себя на берегах Одинокого острова как дома.

Так может, изменился не только Милтон?

– Знаю, я говорил, что не хотел сюда приезжать, – произнёс Милтон, когда они забрались на крыльцо. – Но вы не поверите, в какое приключение это всё вылилось. Я открыл примерно тысячу новых видов и спас остров. Ну, мы с друзьями спасли.

– Мы хотим услышать об этом, – сказала мама.

– Определённо хотим, – вторил ей папа. – Расскажи нам всё.

И Милтон рассказал.

Глава 69

Счастливо, Милтон П. Грин

Родители Милтона пробыли с ним на острове две недели. В течение этих двух недель они плавали в заливе, сплавлялись на каноэ по реке, познакомились с его друзьями и даже проникли за лозу (хотя Милтону пришлось дать им множество подсказок). Милтон мог с уверенностью сказать, что время, проведённое на залитом солнцем и поцелованном солью острове, в дикой природе, повлияло на них так же хорошо, как на него. Когда они обсуждали планы на будущий год, экспедиции в парк по выходным стояли первыми в списке Милтона.

А затем – быстрее, чем он ожидал и хотел, – лето подошло к концу.

В последний день все собрались на причале, чтобы попрощаться. Инжир, Рафи и Гейб, разумеется, тоже были там. Как и доктор Моррис и доктора Альварес. Мистера Ворчуна не было, но он подарил Милтону на прощание противный-препротивный комочек шерсти (Милтон постарался выразить благодарность, как только его перестало тошнить).

– Прежде чем Милтон уедет, – сказал всем дядя Эван, – я хочу сделать несколько объявлений. Во-первых, я очень рад сообщить, что доктора Альварес согласились остаться ещё на год.

Взрослые зааплодировали и обнялись, но Милтон развернулся к Рафи, ожидая, что тот будет в ярости.

– Вы остаётесь? – сказал он. – Разве ты не сказал им, как сильно хочешь уехать?

Рафи, к его удивлению, нисколечко не разозлился.

– Сказал, и они сообщили, что в конце лета мы уедем. Но затем я понял, что тогда у них не будет шанса изучить ни того двенадцатиногого паука и гигантскую бабочку, ни того жука, который умеет выворачиваться наизнанку, и ни одно насекомое в сердце джунглей. Так что я сказал им, что мы можем остаться ещё на год, – он улыбнулся Милтону и пожал плечами. – Я решил, что провести здесь ещё один год было бы не так уж плохо.

Милтон улыбнулся в ответ. Он был рад, что Рафи счастлив. Он был рад, что Инжир не останется одна… но ещё он безумно завидовал. Вот бы он мог провести целый год на Одиноком острове!

– Следующее объявление, – сказал дядя Эван тем же громким и сильным голосом, которым он говорил, когда навещал Милтона семь лет назад. – Мы с доктором Моррис и докторами Альварес посовещались и решили со следующего года открыть летний лагерь.