Навстречу рассвету

После контрреволюционного переворота во Владивостоке белогвардейская опухоль все больше расползалась по Приморью. В декабре 1921 года казачьи части прорвали фронт и заняли Хабаровск. Но, отступая, народноармейцы не потеряли уверенности в победе и то и дело совершали дерзкие налеты на врага. Уже в январе 1922 года большой отряд, совершив 75-километровый переход, ворвался в Хабаровск, насмерть перепугав белогвардейского генерала Молчанова. Тогда белые начали строить оборонительные укрепления, чтобы отсидеться за ними до весны, дождаться более активной поддержки интервентов. Главная оборонительная позиция белых, перекрывавшая единственную ниточку жизни в этом лесном краю — Транссибирскую железную дорогу, была оборудована здесь, под Волочаевкой, на сопке Июнь-Корань. Сопку опутали ряды колючей проволоки, окопы с ледяными валами, частыми огневыми позициями, блокгаузами. Белогвардейское командование было совершенно уверено в неприступности своего главного укрепленного района и хвастливо заявляло: «На подступах к Амуру создан дальневосточный Верден».

Но не прошло и месяца, как к этому «Вердену» подступила проломившаяся через непроходимые снега Народно-революционная армия…

Теперь эта дорога к сопке обозначена стрелками-указателями. Одна из них установлена прямо на шоссе: «Памятник музей Волочаевского боя». По указанной дороге шли и шли люди, петляли по косым тропам крутого склона, устремляясь туда, к вершине, где в просветах меж сосен виднелось белое здание музея.

Поднявшись вслед за всеми, я увидел, что это и не дом вроде, хотя и с окнами, а своеобразный пьедестал для огромной фигуры народноармейца, изображенного в порыве атаки с поднятой над головой винтовкой, прорывающегося через частокол столбов проволочных заграждений. Стены у этого здания-пьедестала необычные — пестрящие частыми выпуклостями, как будто сложенные из валунов, и, по замыслу архитекторов, как я понял, изображающие скалу, гору.

В пасмурной тишине музея стоял бюст главнокомандующего Народно-революционной армией В. К. Блюхера, лежало оружие, осколки снарядов. Люди не задерживались внутри здания — похоже было, что все всё знали о Волочаевских днях, — зато подолгу ходили по широкой площадке на вершине сопки, читали надписи на братской могиле: «Здесь покоятся… Вечная слава героям!..» И подолгу стояли над обрывами, смотрели в туманные дали, удивляясь, как это народноармейцам удалось подойти к сопке по белоснежной равнине под массированным огнем с высоты?!

…А шли они по пояс в снегу, при сорокаградусном морозе. Торопились, чтобы не дать врагу опомниться и подтянуть резервы из Приморья. Их на открытой равнине было меньше, чем белогвардейцев, сидевших в заранее приготовленных окопах, в утепленных. блиндажах. Но они шли, словно бы намереваясь опровергнуть азбуку войны, требующую от наступающих численного превосходства.

И не просто шли в лоб, а и предпринимали сложные маневры. Еще накануне группа войск ушла по бездорожью на юг, намереваясь выйти в тыл к белым, отрезать им путь к отступлению. Группа пробиралась без костров, питаясь мерзлым хлебом, ночуя в сугробах, и 10 февраля вышла к Амуру. В тот же день здесь, у Волочаевки, начался штурм главных укреплений белых. Целый день народноармейцы под огнем прорывались через глубокие снега к проволочным заграждениям и местами дошли и преодолели их, но к ночи вынуждены были отступить. Как вспоминал В. К. Блюхер, «в снегу, на морозе, полуголодные, после шести дней, проведенных под открытым небом, залегли наши цепи перед искусно устроенными заграждениями противника».

Прошел еще день в перестрелках и вылазках разведчиков. А в семь утра 12 февраля три выстрела и ракета с бронепоезда снова подняли бойцов в атаку. Свидетели этого последнего боя не могли потом найти примера ему в своих богатых биографиях. Командир 6-го стрелкового полка Захаров рассказывал, как люди лезли на колючую проволоку, ломая колья тяжестью своих тел. падая под ливнем пуль и осколков. К полудню все было кончено.

Через два дня народноармейцы входили в Хабаровск. «Приказываю, — писал Блюхер, — немедленно собрать тела всех тех, кто с беззаветной доблестью погиб в жестоком бою под Волочаевкой, и схоронить их в общей братской могиле на вершине горы Игонь-Корань и над этой могилой воздвигнуть достойный памятник».

Через шесть лет выполнение этого приказа было завершено.

С тех пор застывшие в камне и бронзе Волочаевские дни не меркнут для потомков, светят поистине как яркие маячные огни.

«ВЕЛИКИЕ, НО МАЛЫЕ»

«Анаа-анана», то есть давным-давно, как говорят эти люди, их было так много, что белые лебеди, пока летели над стойбищами, от дыма костров становились черными.

Внешне эти люди стройны и сухощавы. И удивительно сдержанны. Какие бы страсти ни бушевали вокруг, они никак не выдадут своего внутреннего волнения. Когда же обстоятельства требуют действия, все делают стремительно и точно.

Они могут проходить на лыжах по сто километров в день и в любую погоду спать под открытым небом, не простужаясь.