Навстречу рассвету

Одним из непременных условий развитой цивилизации мы считаем умение эксплуатировать богатства природы. Но наступит время — и, похоже, оно не за горами, — когда наше существование будет зависеть и от нашего умения жить в согласии с природой.

Раздумывая над всем этим, снова и снова я вспоминаю о почти беспрецедентной самоотверженности русского народа. Западноевропейские страны и США взлетели над остальным миром на черных крыльях грабежа. Общеизвестно, что именно поэтому ныне существует такой колоссальный разрыв между развитыми и слаборазвитыми государствами. И что-то незаметно со стороны сильных серьезного стремления поставить на ноги тех, кого они грабили веками. Мало того, грабеж продолжается и поныне в разных формах, и в том числе в самых завуалированных и незаметных. Америка, например, потребляет сейчас в двадцать раз больше угля, чем Африка. По другим ископаемым, которые, как мы знаем, не безграничны на нашем едином для всех «космическом корабле», именуемом Землею, эта разница еще выше. Америка потребляет больше воды, больше воздуха. Потребляет не для того, чтобы делиться с другими переработанным продуктом.

Народы Советского Союза, большие и малые, поднялись, помогая друг другу. Все начинается с примера. Такой пример бескорыстной самоотдачи подал русский народ. Те, кто много ездит и может сравнивать личные впечатления, знает, что благосостояние жителе!! так называемых «диких окраин бывшей царской империи» ныне не ниже, а зачастую и выше, нежели, скажем, центральных районов России — Смоленской, Костромской, Рязанской и прочих областей. Русский народ отдал все, чтобы поднять до своего уровня соседние народы, отставшие в развитии. Этот факт, этот пример России еще будет по достоинству оценен историей. А пока это оценивают поэты. Вот как сказал об этом узбекский поэт Рамз Бабаджан: «Ты труднейшее бремя на собственных вынес плечах, в жесточайшее время делился и хлебом и силой. За путей проторенье, за мудрость и свет Ильича, русский брат мой, спасибо!»

Передо мной номер Хабаровской краевой газеты «Тихоокеанская звезда», рассказывающий о жителях побережья — эвенах. Вот свидетельство дореволюционного исследователя Дальнего Востока Н. В. Олюнина: «На монотонном тоне истории охотско-камчатского края одно ясно, что край постепенно клонится к упадку, средства к жизни истощались, культура и образование не проникали сюда». А вот письмо в Москву, свидетельствующее о том, как приняло местное население Советскую власть: «Мы, тунгусы 22 родов, собрались на общую сходку-съезд, услышали доброе слово от больших начальников, присланных Советской властью Дальнего Востока. Мы узнали и поверили сейчас, что большие советские начальники — наши отцы и братья…»

Они не ошиблись в надеждах, «тунгусы 22 родов». Уже в 1923 году Дальневосточный революционный комитет принял постановление о полном государственном обеспечении школьников — детей охотников и оленеводов. Эвенов научили обрабатывать землю и выращивать овощи, разводить коров, свиней, лошадей, научили пользоваться современной техникой в рыболовстве, оленеводстве, охоте и дали эту технику. Теперь рыбаки выходят на промысел далеко в море на своих колхозных сейнерах. Бывшие кочевники живут теперь оседло, а кочуют со стадами лишь пастухи, имеющие радиосвязь с центральными усадьбами.

И вот каков ныне этот «малый брат» великого русского народа— эвены, которых на всем Дальнем Востоке насчитывается лишь несколько тысяч человек. До революции среди них не было ни одного грамотного, теперь — ни одного неграмотного. Не существовало никакой медицинской помощи, и смертность среди местного населения достигала ужасающих размеров. Теперь в каждом национальном поселке есть больницы. Численность эвенов за годы советской власти увеличилась в несколько раз. Каждый десятый эвен ныне — дипломированный специалист, а семьдесят процентов среди дипломированных — женщины…

Знающие товарищи мне подсказали: если хочешь увидеть вместе представителей сразу всех национальностей Дальнего Востока, иди в Медицинский институт. Там на отделении народов Севера учатся коряки, чукчи, чуваны, ительмены, луораветланы, орочи, алеуты, нивхи, эвены, ульчи, удэгейцы, нанайцы, камчадалы, якуты, эскимосы, юкагиры, намыланы…

Услышав о таком «сверхнациональном» коллективе, я тотчас отправился в Хабаровский медицинский институт. И там-то познакомился с очаровательной ульчанкой Элей, о которой упоминал выше. Она и стала моим добровольным гидом. И повела показывать… выставку произведений самодеятельных мастеров декоративно-прикладного искусства. На стендах во множестве стояли торбаса из оленьего и сохатого меха, причудливо вышитые шелком и бисером нанайские, удэгейские, ульчанские халаты, пестрые нарядные пояса, шапочки, рукавицы, кумаланы, дамские сумочки — и все из меха, все расшито так замысловато и ярко, будто срисовывалось с ярких и сочных дальневосточных зорь.