Навстречу смерти. Практические советы и духовная мудрость тибетского буддизма

За тридцать пять лет, прошедших с момента, когда дело Карен Энн Куинлан привлекло внимание юриспруденции к вопросу принятия медицинских решений недееспособными людьми (или — в менее снисходительной формулировке — людьми, у которых наступила смерть мозга) или за этих людей, законодательные органы штатов и суды силились выработать методы, позволяющие умирающим избежать подобных ловушек. Именно о них пойдёт речь в этой короткой заметке. Они получили относительно широкое признание в нашем обществе и обычно работают так, как задумано, однако, как показал ставший источником серьёзных противоречий случай Терри Шайво, эти методы остаются в лучшем случае условно эффективными и могут не сработать в сложной ситуации.

Для наших целей будет полезно подчеркнуть критическую важность медицинской доверенности (МД) и её более известного (но гораздо менее полезного) аналога — завещания о жизни. Оба эти документа были разработаны законодателями, чтобы сейчас, пока вы ещё в здравом уме, позволить вам использовать право принимать решения о медицинском уходе, который будет обеспечен (или не обеспечен) вам в дальнейшем, когда вы будете недееспособны. Опять же, законы разных штатов здесь различаются, и их обобщение не обязательно будет верно описывать закон, действующий там, где вы проживаете.

Оба эти документа вступают в силу, когда вы становитесь ментально «недееспособными» (можете использовать любой подходящий по смыслу термин). Что означает «недееспособность»? Юридические определения различаются в зависимости от контекста. Но когда речь идёт о добровольном отказе от медицинского вмешательства, рабочее определение таково: «не способен принимать ответственные решения в отношении меня самого или сообщать о них». Отсутствием «способности принимать решения» называется неспособность дать информированное согласие или отказаться от медицинского лечения, а также неспособность принимать основанные на полученной информации решения, касающиеся медицинского обслуживания.

Завещание о жизни — это сообщение вашему врачу о том, что вы желаете, чтобы медицинские вмешательства для поддержания жизни были прекращены в определённых, часто исключительных обстоятельствах. Вы сообщаете ему о том, что если вы будете в коме или без сознания (используйте любой аналогичный термин) в течение определённого периода (обычно в течение семи дней) и не сможете сообщить о своих желаниях в отношении медицинского обслуживания, и если, с точки зрения вашего врача, ваше состояние является терминальным и неизлечимым, то вы желаете приостановить все виды процедур, направленных на поддержание жизни. Вы хотите, чтобы вас «отключили» и позволили вам умереть (что в сущности может означать прекращение введения огромных доз антибиотиков или постоянно растущего числа других процедур).

Вы можете также высказать свои желания в отношении прекращения в этих условиях искусственного (внутривенного) питания. В такой ситуации одни люди говорят: если я уже так далеко, прекращайте всё. Другие говорят: если искусственное питание всё-таки поддерживает мою жизнь, возможно, я ещё не так далеко, как кажется, так что давайте продолжать. Вероятно, «правильного» ответа не существует. (См. комментарии доктора Герштена по этому вопросу в разделе «Гидратация, питание и обезболивание» в главе 8.)

Как видите, завещание о жизни ограничивается одной экстремальной ситуацией. Можете воспринимать его как предохранительное средство, способное спасти вас из действительно плохой ситуации. Медицинская доверенность гораздо гибче, полезней и обладает большей сферой действия. Вы можете стать недееспособным в связи со своим заболеванием задолго до того, как истекут семь дней комы. Вы можете стать временно недееспособным в любой момент своей жизни вследствие травмы или заболевания. Вы также можете стать недееспособным на долгие годы в силу ментальной деградации. Во всех этих случаях завещание о жизни бесполезно, и МД может сыгратьрешающую роль. На кого может рассчитывать ваш поставщик медицинских услуг?

Этот вопрос особенно важен для людей, не имеющих ни брачного партнёра (в том числе в гомосексуальных парах), ни взрослых детей, — иными словами тех, кто мог бы принимать за них решения. Если вы недееспособны, и о ближайших родственниках, способных помочь, ничего неизвестно, откуда лечащему врачу знать, кто вправе говорить за вас? В ваших интересах не ставить врача или больницу в такое положение. Они могут чувствовать, что обязаны принимать такие меры для поддержания вашей жизни исходя из соображений этики или юридической ответственности, каких вы предпочли бы избежать213.