– Меллани, Роткер, Стоун, Брюстер, Блум. – Задумчивое выражение на его лице сменилось хмурым. – Странностей море. С тем, что объединяет, сложнее. Я сидел в интернете неделями, годами. Имена выводили меня на новости, новости – на новые имена, организации, компании, туда и обратно, нашел одну вещь, а за ней десять. Бруно Меллани и Гарольд Блум учились в одной и той же средней школе в Куинсе, но в разные годы. Девушка сына Иэна Стерна была одной из жертв Душителя из Уайт-Маунтинс. Она училась в Дартмуте на последнем курсе, когда Джими Брюстер учился на первом. Шэрон Стоун могла показывать дом Роберте Роткер, а та купила своих ротвейлеров у заводчика в Уильямстауне в двух милях от дома доктора Брюстера. Я могу продолжать. Но понимаете, к чему я клоню? Вроде есть какие-то связи, но важны ли они – непонятно.
Порыв холодного ветра пригнул к земле жесткие сухие стебли.
Гурни сунул руки в карманы куртки.
– Вы так и не обнаружили ни одной нити, которая бы связывала их всех?
– Ни одной, кроме этих гребаных тачек. Конечно, искал только я. Знаю, что думали мои коллеги. Очевидная связь есть – машины, так зачем искать еще что-то?
– Но вы думаете, что такая нить есть, да?
– Я не думаю. Я уверен. Большой план, которого никто не вычислил. Но это в прошлом.
– В прошлом?
– Пастырь вернулся. Обманул меня. Чтобы прикончить. Близится развязка. Довольно думать, взвешивать и соображать. Время думать прошло. Теперь – время сражаться. Мне пора. Время на исходе.
– Один последний вопрос, Макс. Фраза “не буди дьявола” вам о чем-нибудь говорит?
– Ни о чем, – он вытаращил глаза. – Впрочем, звучит жутко, не правда ли? Наводит на определенные мысли. Где вы ее слышали?
– В темном подвале.
Клинтер долгим взглядом посмотрел на Гурни. Затем опустил забрало, газанул, по-военному отдал честь, резко развернул мотоцикл на 180 градусов и поехал вниз по склону.
Когда мотоцикл скрылся из виду, Гурни поплелся обратно в дом, обдумывая странные связи между жертвами, которые обнаружил Клинтер. На ум приходила теория шести рукопожатий и другая, похожая: если тщательно исследовать жизнь людей, то найдется неожиданно много мест, где они пересекались.
Оставалась одна большая неувязка – как выразился Клинтер, “гребаные тачки”.
Вернувшись на кухню, Гурни сделал себе еще одну чашку кофе. Мадлен вошла из прихожей и тихо спросила:
– Твой друг?
– Макс Клинтер.
Он начал было пересказывать их разговор, но потом заметил время на часах.
– Прости, уже позже, чем я думал. Мне без пятнадцати десять надо быть в Саспарилье.
– А мне надо в ванную.
Через несколько минут он крикнул ей, что уходит. Она крикнула в ответ, чтоб был осторожнее.
– Я тебя люблю, – сказал он.
– И я тебя, – сказала она.
Через пять минут, проехав около мили вниз по склону, он увидел, что навстречу едет фургон экспресс-почты. По пути было всего два дома, в оба хозяева приезжали в основном на выходные. Значит, скорее всего, почта для него или Мадлен. Он остановился на обочине, вышел из машины и помахал рукой.
Почтальон остановился, узнал Гурни, отыскал в машине конверт и протянул ему. Они обменялись сочувственными фразами о том, что весна слишком холодная, потом водитель уехал, а Гурни вскрыл конверт, адресованый ему.
Под наружным конвертом был еще один, из простой бумаги. Гурни открыл его, достал листок и прочел: