Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться

Отсутствует лишь один — но важнейший — симптом. Как вы помните, обсессивно-компульсивное расстройство эгодистонно. Навязываемые им требования настолько расходятся с тем, что, как больной прекрасно знает, является правдой (наступив на трещину в асфальте, невозможно обрушить гибель и несчастья на свою семью), что ощущаются как нечто стороннее, как результат вторжения в разум, а не собственное его порождение. Напротив, требования ритуала воспринимаются как обоснованная и, в силу погружения в культурную среду и воспитания, неотъемлемая часть самого себя. Даже участники, несколько сомневающиеся в целесообразности ритуала, находят в нем успокоение. До самой смерти моя тетушка благожелательно терпела мои докучливые расспросы, зачем она зажигает свечи шаббата. Разумеется, Эвелин не думала, что Господь поразит ее молнией, если она пропустит пятницу-другую. «Я бы чувствовала, что это неправильно, — говорила она. — Если бы я не зажгла свечи, то весь вечер меня бы не покидало ощущение, что я что-то не сделала. Словно наблюдала бы за собой извне своего тела и ждала, когда эта женщина, на которую я смотрю, распахнет дверь, раз уж она ее отперла, повесит трубку телефона, завершив разговор, — словом, сделает дело, которое прямо-таки напрашивается». Это все равно, что услышать троекратное «соль» в начале Пятой симфонии Бетховена, объясняла она: испытываешь настоящую потребность услышать последующее разрешение в «ми». Без еженедельного ритуала она бы страдала от чувства незавершенности, ее бы постоянно царапала мысль, что она что-то упустила. Тед Уитциг, ведущий семинара по религиозной скрупулезности — разновидности ОКР, о которой говорилось в главе 2, — высказал твердое убеждение, что даже «крайнее религиозное рвение», с которым исполняют ритуалы глубоко верующие люди, порождается не тревожностью, а исключительно религиозностью и ревностным служением. Это источник «смысла и цели существования». Я стояла на своем, поскольку, наблюдая за собственными верующими родственниками и друзьями, составила впечатление, что по крайней мере часть их действий продиктована тревогой, которую они опасались почувствовать, не делая этого. Попробуйте встать между матерью иудейского семейства и ее свечами шаббата за минуту до заката! Уитциг пошел на уступку: «Что ж, если попытаться помешать человеку сделать что-то, типичное для его конфессии, то тревога будет вполне нормальной реакцией».

Ученые обнаружили нечто подобное в ритуалах. Поскольку ритуалы дают чувство контроля над хаосом и непредсказуемостью мира, они веками формировались с той же целью, которой служат компульсии, — с целью контроля тревожности. То, что они этому способствуют, становится очевидным, когда мы не только выполняем предписания для определенных периодов жизни — крещение, бар-мицву, венчание, — но кидаемся искать в них утешение во внезапных трагедиях, раскалывающих наш мир, словно молния ясное небо. Майкл Нортон и Франческа Джино из Гарвардской школы бизнеса предложили 247 добровольцам письменно рассказать о смерти кого-то из близких или о разрыве значимых отношений. Половина участников писали только о событии, а другая половина — еще и о ритуалах, к которым прибегали, чтобы справиться с потрясением, причем вторые испытывали менее жестокие терзания. Они, например, реже говорили, что без утраченного человека «жизнь стала пустой», и чувствовали себя не столь беспомощными и бессильными, как сообщили Нортон и Джино в Journal of Experimental Psychology: General в 2014 г. Одна респондентка рассказала, что играла песню «Я безумно по тебе скучаю» (I Miss You Like Crazy). Другой написал, что держал строгий траур первую неделю после смерти матери, а теперь читает кадиш на каждую годовщину: «Она скончалась 21 год назад. Я буду делать это до самой смерти», — пообещал он. Участие в подобных ритуалах, утверждали ученые, «служит компенсаторным механизмом для восстановления чувства контроля после утраты». Люди прибегают к ритуалам, компульсивно или нет, чтобы создать или укрепить ощущение, что властны над своей судьбой. Хотя бы немного властны.