Не могу тебя забыть

– Знаешь, все это такая ерунда, – сказала она и погладила Степана по голове, – вот мы с тобой сейчас поужинаем, вызовем такси и поедем в город есть мороженое. Наберем много разного, устроимся где-нибудь за столиком, будем глазеть на прохожих, болтать и есть мороженое!

– Мама, ты точно не обижаешься на меня?

– Я точно горжусь сыном, который умеет держать слово! Ты дал мне слово советоваться со мной. И ты его сдержал. Как бы тебе ни хотелось в море.

– А мне и не хотелось с ним в море. Просто он же думает, что я трус!

– Он так не думает. Особенно теперь. И еще самое главное, что твой папа так не думает.

По дороге в город Соломатина размышляла о том, что ссора с Колесником – это мелочи жизни. Главное, что рядом Степан, хороший умный мальчик. И что у Степана есть отец, который его безумно любит. Инне вдруг ужасно захотелось услышать голос Олега.

В тот день из города они вернулись поздно – на обратном пути Степан уснул, в номер его помог отнести один из сотрудников отеля. Колесник не мог не слышать шума их возвращения. Но Сергей Петрович не показался и вообще никак себя не обнаружил. Соломатина подумала, что он обижается: «Ничего страшного, завтра все будет по-прежнему, а о Степке мы поговорим в Москве». Она раздела сына, укрыла его, сама приняла душ и уже ложилась, когда послышались шаги в коридоре, потом повернулся ключ соседней двери, последовал хлопок, и рядом включили телевизор. Соломатина посмотрела на часы – было около часа ночи. За окном шумело море и слышались голоса отдыхающих. Инна лежала уже без сна и думала о том, как это сложно – примирить мальчика с совершенно посторонним ему человеком. И как сложно будет объяснить, почему этот мужчина занял место отца. Соломатина уже не думала о себе – она понимала, что не сможет по-прежнему общаться с Колесником. Преграда в виде сына оказалась непреодолимой. Она старалась убедить себя, что тысячи женщин разводятся и тысячи детей воспитаны не отцами. Она думала, сравнивала чужие истории, вспоминала, как трепетно и искренне относится Олег к отцовству и как любит сына. Уже солнце взошло, послышался шум на пляже, а Соломатина все вертелась без сна.

Остаток дней прошел тихо, словно все уже было решено. Колесник был вежлив и весел, Степан послушен, Соломатина одинаково любезна с любовником и с сыном. Она ничем не выделяла свое отношение к Степану и была подчеркнуто уважительна с Сергеем Петровичем.

В Москве Соломатина сразу поехала к родителям. Она выходила на работу и хотела иметь несколько дней для необходимых домашних дел. Это так она сама себе говорила. Но в глубине души она ждала встречи и разговора с Колесником. Ей казалось, что ужин без свидетелей, вечер дома, ленивое валяние на диване (все как было раньше) – вот что необходимо для восстановления отношений. Там, в присутствии сына, она не могла простить Сергею его манеру общения с ребенком. В Москве она вдруг испугалась, что отношения прервутся и она останется совсем одна. В аэропорту она долго говорила Колеснику, что на работе куча проблем и она просит его помочь разобраться, что с некоторыми без него не справится. Колесник кивал головой и обещал все сделать, но у Инны остался неприятный осадок и недоверие к этим обещаниям.

Бабушка и дедушка Степана встретили их радостно и еще больше оживились, узнав, что строгая и суровая дочь разрешила внуку пожить у них.

– Вот и хорошо, – сказала бабушка, – мы соскучились, да и тебе с дороги отдохнуть надо. Не спеши, делай все свои дела – где три дня, там и неделя.

Соломатина ничего не сказала – она боялась неожиданных осложнений с Сергеем Петровичем. Когда Инна раздала подарки и уже собралась уходить, мать отозвала ее в сторонку.

– Олег звонил. Он очень расстроился, что Степу увезли, его не предупредили. И вообще он очень скучает. Поверь, я же вижу, не просто скучает. Он тоскует. Он же Степана любит безумно. Он жить без него не может. Ты бы хоть для приличия позвонила ему, поговорила, о сыне рассказала.

– Мама, я разберусь.

– Как бы поздно не было, дочка. Он же мужчина. Он и так столько пережил. И вряд ли он виноват настолько, что и разговора не заслуживает. Ты подумай, пожалуйста!

В голосе матери Инна услышала мольбу. И это было непривычно. И еще свежи были воспоминания о неудачном отпуске, и неожиданная тоска о прошлой, такой простой и ясной жизни, в которой все были «свои», накрыла ее.

– Хорошо, мама, я поняла, – сказала Соломатина.

Дома она сделала уборку, приготовила обед – в меру праздничный, так, чтобы не было впечатления, что она специально готовилась, и позвонила Колеснику.

– Сережа, ты приедешь завтра ко мне? – спросила она после пары ничего не значащих фраз.

– Могу и сегодня приехать, – весело сказал Колесник.