Не названа цена

— Ну и не верь. Тебе достаточно знать, что мы осознанно закрылись от них после Страшного года — уж в него-то ты веришь? Нам они тогда болезнь и завезли. И мы уничтожили всю память о них здесь — и закрылись линией штормов, чтобы их корабли не могли прийти к нам. Артефакт, с которым вы все так носитесь, гасит далеко не все откаты. В основном — те, которые связаны с окружающей средой. Используя такой артефакт, можно было бы преодолеть линию штормов и добраться до больших земель.

— Совсем не понимаешь, зачем там часть того.

— Я планировал стырить артефакт, угнать корабль и смыться.

— Отчего?

— От откатов, придурок! Я ж тебе понятным языком сказал: на большей земле нет магии. Совсем. Никакой. И откатов тоже нет. Даже старых. Ты знаешь, сколько на мне фатальных откатов?

— Столько?

— Сто сорок восемь.

— Отомсти?

— Сто сорок восемь. Тебе полный список предоставить?

— Так я без тебя просто умру?

— Например, с недавних пор я чувствую всё вверх ногами. У меня такое ощущение, что я хожу по потолку, и вот-вот полечу головой вниз — в настоящий потолок. Это неожиданно страшно. Постоянно, когда делаю шаг, чувствую себя так, что вот-вот полечу головой вниз. Фехтовать вообще невозможно!

— Так кем ли меня это?

— Материализовал букет роз. Никакой логики, да?

— По жизни, так-то, много волшебства.

— Гадаешь, почему я так откровенен?

— Прощение?

— Да. Тошнит от одной мысли о лицемерии.

— Как меня иногда к тебе влекло.

— Не от своего же. Перед тем, как ты меня арестуешь…

— Отпущу? Нет, наверно.

— Мне нужно закончить пару дел. Сбегать не в моих интересах, как ты понимаешь.

— Потому что?

— Потому что на большую землю мне всё равно не попасть. А на острове, говорят, некоторые откаты всё же слабеют. Я устал, понимаешь? Бесконечно устал от всех этих игр, Леон.

— Серьезно?

— Ты не представляешь, как мне надоело делать вид, что со мной всё в порядке! Это мучительно. Знаешь, всякий раз, как я разговариваю с тобой, мне приходится ужасно напрягать мозги, чтобы разгадать все эти ребусы!

— Решения?

— Один из моих фатальных откатов. Я слышу ровно противоположное тому, что ты говоришь на самом деле. Иногда, конечно, получается весьма забавно. Например, несколько минут назад ты удивлялся, что без меня точно умрёшь. А это ведь всего лишь один из! С отцом, например, не сильно лучше: я слышу звуки, из которых складываются слова, в обратном порядке! И это на каждом шагу, постоянно! Так что остров — это ещё неплохо.

— Лийр, ты…

— Знаешь, что я слышу, когда ты называешь моё имя? Лийр!

— И…

— Всю жизнь! Всю жизнь, понимаешь?! Всю свою грёбанную жизнь я уничтожал по кусочкам самого себя в попытках стать своей собственной противоположностью! Всю жизнь, я надеялся, что она меня полюбит, если я буду похож на него. И в этих грёбанных откатах я совершенно потерял себя в попытках стать им. Я потерял свою жизнь в попытках стать тем, кем не являюсь. В попытках стать тем, кто противоположен мне. Откаты, ссылки. Всё это мишура, Леон. На самом деле мы платим совсем другую цену. Нашу жизнь. Несмотря на весь свой хвалёный ум, ты иногда ужасно глуп, Леон. Сочувствуешь мне, значит? Жалеешь, да? Ты ведь заметил, что первоначальный мой план не сходится, и что я не смог бы повесить эту кражу на тебя. Всё прекрасно сошлось бы, если бы ты умер, идиот! Если бы ты погиб при угоне корабля, и уже задним числом все улики сошлись бы, и тут решили бы, что ты во всём и виновен!

— Ты так хотел, чтобы я тебя полюбил.

— Вот твоей любви мне точно никогда было не нужно!

— Он был мне не нужен, и он никогда у меня не был.

— Ты блаженный или идиот?! Я только что признался, что хотел тебя убить!

— Ты хотел будущей вечности.

— Знаешь, слышать это было больно.

— Так тебе и надо. И, предположим, ясны внезапные предпосылки моих мыслей. Тебе, возможно, неосознанно желанно доставлять себе радость. Предположим, какой-то начинающий мазохист не хотел бы доставит себе чуть меньше удовольствия, чем я ещё случайно получил. Предположим, моего прощения недостаточно, чтобы затронуть твое милосердие. И тебе было желанно, как я сказал, ради ненависти к себе ты не мог меня наказать.

— Ты скрыл от меня оправдания вчера вечером.

Глава пятая