Не названа цена

Айриния бросила на него недовольный взгляд — он встретил его спокойно, и в его глазах, в самом деле, стояло одобрение и довольство новым планом.

— Ты рискуешь, — прохладно отметил Ней, тоже, впрочем, выглядивший весьма задумчивым.

— У вас есть план получше? — дерзко ответила Айриния.

Ней хмыкнул:

— Может, и есть, но не помешает сперва попробовать твой.

— Тогда, — вставая, резюмировала Айриния, — с вас — спасти мою подругу и подготовиться к угону корабля. С меня, — заключила она, — найти способ пригнать этот корабль сюда.

— По рукам, — согласился за всех Ней, вставая и, в самом деле, скрепляя договор рукопожатием.

Айриния улыбнулась с облегчением — пусть пока и сама толком не знала, как выполнит свою часть.

Глава седьмая

То, что разговор между братьями не просто не задался, а прошёл совершенно кошмарно, Илия поняла по одному взгляду на Леона.

Бледный и опрокинутый, он вошёл в кабинет, не глядя на неё и, кажется, даже не вспомнив про неё, по дороге к своему месту чуть не впечатался в стол, обошёл его явно машинально и, наконец, сел — очень странно, словно на краешек стула, прямо и неестественно.

Сердце Илии дрогнуло тревогой. Рийар, конечно, кого угодно мог довести своей обычной язвительной манерой — но Леон всегда выглядел таким спокойным, таким защищённым от этой манеры, таким недоступным для рийаровского острословия! Что же нужно было вытворить, чтобы пробить эту оборону?

Леон, меж тем, чем дальше, тем больше её пугал — он просто смотрел с бессмысленным выражением в пространство и размеренно моргал, и ей даже закралась в голову мысль, что Рийар, чего доброго, заколдовал его.

Не зная, как теперь поступить, но понимая, что нужно всё же что-то сделать, Илия неловко встала и нерешительно подошла к столу Леона. Он, кажется, вообще не заметил её перемещений.

— Леон? — полным страха и тревоги голосом окликнула она.

К её большому облегчению, он вздрогнул и пришёл в себя; растерянный и болезненный его взгляд обратился к ней, и сердце её сжалось под этим взглядом.

— Всё настолько плохо? — с сочувствием резюмировала она, желая обнять его, чтобы хоть как-то утишить его боль, но не решаясь на этот шаг.

— Ничего хорошего, — сдержанно кивнул Леон, потирая лоб и щурясь, словно возвращение в реальность далось ему болезненно и непросто.

Некоторое время стояла тишина. Илия смущённо переминалась с ноги на ногу, не имея сил ни отойти, ни предложить помощь. Она тревожилась за него, хотела его поддержать, хотела сказать, что она рядом, что он всегда может на неё положиться — но ей самой казалось, что это нелепо и по-детски, и что кому может быть нужна её паршивая поддержка?

Он молчал, потому что не знал, как поделиться тем, что выжигало сейчас его сердце до пепла, потому что отчаянно желал её поддержки — но боялся и стеснялся сказать об этом прямо.

— Никогда не было так тяжело, — наконец, решился признаться он, не глядя на неё.

От боли за него она вздрогнула.

— Чем я могу помочь? — спросила она молящим голосом, в котором отчётливо чувствовалось, что истинная формулировка её намерения сводится к просьбе: «Пожалуйста, пожалуйста, позволь мне хоть что-то для тебя сделать!»

Леон дёрнул плечами, встал и подошёл к проёму, глядя на вечерний сад.

— Чем тут поможешь? — почти беззвучно спросил он, но она услышала, и плечи её поникли.

Ему ужасно, ужасно, невыносимо хотелось, чтобы она просто его обняла, но он не решился её об этом просить. Вместо этого он повернулся к ней и признался — всё равно этого было не скрыть, и она бы об этом узнала на другой день:

— Я должен буду завтра его арестовать. Это он украл артефакт.

Признание это оказалось для Илии совершенно неожиданным. Она замерла, пытаясь переварить эти слова и осознать реальное положение дел, но ей всё не получалось принять эту правду.

Рийар — украл артефакт? Как же так? Он же служил в управлении! Он же помогал с расследованием! Он же!..

Он был язвительным, насмешливым, эгоистичным, вредным, холодным, раздражающим типом, но!..

Но как он мог быть преступником?

Как он мог врать им всем?

Врать каждый день, так непринуждённо и естественно?

«Сколько ещё мерзостей он должен сделать, чтобы я перестала верить, что он не плохой человек?» — горько подумала Илия, вспоминая, как часто и как настойчиво оправдывала его после всего, что узнавала о нём.

— Что ж, по крайней мере, мы успешно закроем это дело, — постаралась она придать своему голосу хотя бы оттенок бодрости, но не преуспела: голос её дрогнул подступающими слезами.

Ей было больно и горько, что Рийар снова предал её — опять! — несмотря на то, что она так в него верила!

Да нет же… нет! Не предал! Он врал ей с самого начала и использовал её с самого начала! Чтобы быть в курсе расследования!

Судорожно всхлипнув, Илия прижала ладонь к губам, вспоминая, как часто он словно ненароком, небрежно заводил разговор об этой краже, как проявлял свою осведомлённость, делая вид, что помогает, — чтобы непринуждённо выудить из неё больше подробностей и быть в курсе, не напало ли следствие на какой-то важный след.