Не названа цена

Проблема Леона была в том, что он не мог просто постановить сам в себе, что начальница тут не причём и закрыть на этом дело. Расследование было необходимо продолжить, а он уже отработал все возможные варианты, и у него остались непроверенными только он сам — но тут-то уж он точно знал, что никому и никак не передавал нужных сведений! — и собственно госпожа Юлания.

Он должен был отработать этот след в любом случае — просто потому, что ему нечего было больше проверять.

«Она наверняка не совершала ничего противоправного, — размышлял сам в себе Леон, постукивая пальцами по столешнице, отчего ранее ободранный с пера пух разлетался в стороны. — Мне нужны её показания только для галочки, чтобы обозначить, что версия закрыта. Это не обвинение — это просто формальность».

Мысль звучала успокоительно, однако у Леона были разные должностные инструкции на этот случай. Да, взять показания формально, просто чтобы прикрыть версию, было вполне допустимо. Но, если Леон подозревал, что начальница в самом деле виновна, то он должен был действовать через её заместителя и выдвинуть обвинения.

Это было нелепо. На каком основании он стал бы предъявлять ей обвинения? У него были только косвенные улики — слишком мало, чтобы всерьёз…

В голове его невольно снова и снова роились — оговорки, сдержанные шпильки, раздражённые ремарки — бесчисленные свидетельства того факта, что госпожа Юлания могла иметь мотив в виду своей неприязни к архимагу.

Рассердившись на себя и на то, что всерьёз начинает подозревать человека, от которого видел только добро и у кого учился непредвзятости и справедливости, Леон постановил считать вопрос закрытым и перейти к решению других дел.

Хотя обычно переключение внимания такого рода давалось ему легко, в этот раз мысли его упорно возвращались к начальнице.

Он глубоко её уважал и привык доверять её суждениям и во всём полагаться на неё. Однако её предубеждение против архимага всегда казалось ему иррациональным и раздражало его. Так же, как ему казалось, она ошиблась насчёт Илии, полагая её протеже архимага, которая явилась в управление только для того, чтобы выведывать информацию.

«Нет, но что у меня получается? Нападавшие узнали информацию, которой обладали только я и госпожа Юлания, и мы также выяснили, что утечка не произошла через документы. Так что снова возвращается к тому же: либо врёт архимаг, либо она», — сделал вывод Леон.

Легче было, конечно, снова списать всё на архимага — мало ли, какие интриги он мог вести! — но зачем, в самом деле, ему саботировать дело о краже его же собственного артефакта? Если, конечно, его целью и не было подставить госпожу Юланию или дискредитировать управление в целом…

Эта мысль приободрила Леона. Вполне возможно, дело как раз в этом? Архимаг специально обставил это дело таким образом, чтобы обвинить потом госпожу Юланию!

То, что он нашёл своим наблюдениям столь приятное объяснение, весьма его воодушевило.

«Всё сходится! — решил внутри себя Леон. — Если бы она и впрямь была причастна, она нашла бы способ закрыть это дело!»

То, что госпожа Юлания пошла навстречу архимагу и снова открыла уже было сданное дело, на его взгляд, было стопроцентным свидетельством, что она не имеет никакой причастности к краже.

«Она могла просто сказать, что управление закрыло это дело за недостатком улик, и стоять на этой позиции!» — совсем уж приободрился Леон, уже определённо снимая внутри себя все подозрения против начальницы.

Решено! Просто формальность, никаких обвинений.

От облегчения стало легче дышать — Леон и не заметил, как тяжёлые размышления сдавили ему грудь.

Не теряя времени, он отправился к госпоже Юлании, чтобы сообщить, что ему потребуются её показания, проверенные служебным магом на истинность. Впрочем, войдя к ней, он неожиданно стушевался — в душе его снова поднялся вопрос, обоснованы ли его подозрения или нет.

Госпожа Юлания чуть нахмурилась — ей показалось странным, что он долго мнётся в дверях и не обозначает цель визита. Для склонного к конкретике и прагматике Леона это было нетипично. Она вопросительно приподняла брови, побуждая высказаться уже, и он, наконец, изъявил своё намерение взять у неё показания по делу о краже артефакта.

— Мои показания? — непритворно удивилась та. — Конечно, Леон, но как вы пришли к этой идее?

Её спокойное удивление окончально убедило его в её полной невиновности, и он объяснил ей свои выкладки.

Нахмурившись, госпожа Юлания некоторое время изучала его схему расследования.

— Вам следовало действовать через моего заместителя, — вдруг огорошила она его острым взглядом.

К своему полному замешательству, Леон почувствовал, что краснеет.

Взгляд госпожи Юлании смягчился; она, очевидно, разгадала и ход его мыслей, и его эмоциональное отношение к этой проблеме.

— Я вижу этому только одно объяснение, — сказала она, указывая на его бумаги. — Кое-кто копает, если не под меня, то под вас.

Брови Леона поползли вверх. Если копать под начальницу Следственного управления ещё могло обладать каким-то смыслом — то копать под него-то зачем?