Не названа цена

Постоянно краснеющая и лепечущая что-то смущённое Илия совершенно укрепила их в мнении, что она совершенно влюблена в собственного наставника — и, как это делалось очевидно из его приглашения, вполне взаимно.

Глава четвёртая

Усилия почтенного семейства по украшению Илии были вознаграждены: заехавший за ней Леон, не ожидавший такого преображения, ненадолго лишился дара речи (к большому удовольствию наблюдавших за встречей исподтишка родственников и к огромному смущению самой Илии).

Леон, к тому же, подтвердил версию о свидании тем, что явился с цветами — ему подумалось, что неприлично было бы заезжать за девушкой и не подарить ей цветы. Букет, конечно, оставили дома, чтобы не мешал наслаждаться музыкой.

Оставшись вдвоём в экипаже, они некоторое время молчали. Илия пыталась принять положение, подходящее к её изящному лёгкому платью, и из-за этого постоянно ёрзала. Леон же пытался заставить себя не разглядывать её в упор, что у него получалось не очень хорошо.

Наконец, он заговорил первым:

— Вы не любите романтичный стиль в одежде, потому что за ним люди не видят вас, да?

Она так удивилась, что даже перестала смущаться; на лице её ощутимо застыл вопрос: «Как вы догадались?»

Она, в самом деле, ненавидела платья такого рода не потому, что не хотела быть красивой — ей очень нравилось видеть себя в зеркале красивой — а потому, что за её красотой люди тогда переставали видеть в ней человека.

— Я всё-таки следователь, — с показной гордостью поправляя галстук, ответил Леон на её невысказанный вопрос, и с большим пафосом в голосе уточнил: — Старший!

Илия прыснула смешинкой; он тоже улыбнулся уголком губ.

— Да, — согласилась она с его предположением и поделилась: — В таких нарядах я чувствую себя просто красивой куклой, все смотрят лишь на внешность!

— Не каждый сможет за внешней яркостью разглядеть главное, — кивнул Леон. Под тем внимательным взглядом, которым он продолжал изучать её нежное платье, пышные волосы, мягкий макияж и жемчужные украшения, ей снова сделалось неловко, и она попыталась перевести стрелки шуткой:

— А вы, мне кажется, и дома так и ходите в костюмах! — имея в виду, что сложно представить себе Леона в неформальной обстановке.

К её удивлению, без всякого смеха в голосе он подтвердил:

— Только без пиджаков и галстуков.

Она поражённо замерла, уставившись на него в упор. Накрашенные ресницы делали её взгляд более выразительным, чем обычно.

Илия хотела именно пошутить; она была уверена, что какая-то обычная одежда у Леона тоже есть, пусть она и не способна её себе вообразить. Ну не мог же человек, в самом деле, дома ходить в рабочих костюмах!

Её удивление дезориентировало Леона; он почувствовал себя неловко под её ярким взглядом и попыталась скрыть эту неловкость, оправляя манжеты.

— Просто рубашка и брюки — вполне же удобно, разве нет? — защитил он свою позицию, не понимая, что такого она нашла в его словах.

— Да, конечно, — она отвела взгляд и растерянно заморгала, потому что увидела, что смутила его, а ей совсем не хотелось его смущать.

Однако следующий вопрос удержать в себе она так и не смогла:

— Что, в самом деле ничего, кроме официальных костюмов?

Леон честно задумался и столь же честно признался:

— Халат есть.

Несколько секунд Илия тщетно боролась со смехом, но в её воображении так ярко нарисовался атласный, почему-то в ало-малиновую полоску, халат, накинутый поверх строгого костюма, что в этой борьбе она проиграла.

К счастью, сам Леон нарисовал в голове примерно такую же картинку — пусть в его воображении халат и был сдержанно-коричневым — и тоже рассмеялся.

Когда они отсмеялись, в экипаже вновь воцарилось неловкое молчание, и первым его снова нарушил Леон.

— Вы знаете, — доверительно наклонился он к ней, — теперь мне и самому это кажется странным.

— Что в ваш гардероб каким-то таинственным образом проник нелегальный халат? — лукаво улыбнулась она.

В глазах его загорелись искринки смеха.

— Нет, что у меня есть только официальные костюмы, — возразил он.

— Видимо, вам кажется, что без них вас не будут принимать всерьёз, — легкомысленно пожала плечами Илия, которая сама о себе точно была уверена, что без строгого костюма к ней никто серьёзно относиться не станет.

Мысль, которая казалась ей предельно банальной и очевидной, однако, была совершенно новой для Леона, который никогда не задумывался о своих предпочтениях в одежде. Он откинулся на спинку сидения и нахмурился, пытаясь осознать эту мысль.

Илия заволновалась. Ей стало казаться, что она всё на свете делает не так, и только и создаёт проблемы и неловкие ситуации. Она уже было открыла рот, чтобы извиниться и засвидетельствовать собственную глупость, как он её опередил:

— Пожалуй, вы правы, — хмуро признался он, глядя не на неё, а в окно. — Никогда об этом не думал, но да.

Голос его сделался сух; он был сердит на самого себя, что не замечал за собой этого. Но, в самом деле, Илия была права: ему подспудно казалось, что отношение к нему в семье изменится, если он позволит себе выглядеть более расслабленно.