Не обещай ничего

– Я имела в виду Джека – доктора Стерджеса. Когда события стали выходить из-под контроля, ему пришлось принимать меры.

– Например, убить Розмари Гейнор?

Агнесса крутанулась на месте и посмотрела на меня в упор.

– Ни за что. Это немыслимо! Нет! Он никогда бы этого не сделал.

– Все, что случилось, – немыслимо. Но Сарита догадалась, что произошло, и рассказала Розмари. – Я посмотрел на мексиканку. – Так?

Та в ответ кивнула:

– Я ей все рассказала. Она говорила, что не поверила, но я думаю – поверила.

– Розмари поняла, что Мэтью не хотели отдавать добровольно, – продолжал я. – История с усыновлением – чистейшая фикция. Если бы она начала задавать вопросы и открылась бы роль доктора Стерджеса, не только бы пришел конец его карьере – он бы оказался за решеткой. В такой ситуации он мог решиться на все.

– Нет! – категорически покачала головой Агнесса.

– Но если не Розмари, тогда кого ты имеешь в виду?

– Человека, который сегодня пытался шантажировать Гейнора.

– Маршалл! – выдохнула Сарита. – Я просила, чтобы он этого не делал. Предупреждала.

– Теперь это не имеет значения, – отрезала Агнесса. – Джек… с ним разобрался.

Сарита закрыла рот ладонями.

– Нет! Нет! Нет!

Агнесса подняла на нее взгляд.

– Твой дружок? Не надо было лезть, куда не следует. Сам себе вырыл могилу. Возможно, была еще одна жертва – пожилая женщина. – На нее снизошло странное спокойствие. – Все кончено. Вообще все.

В дверь так сильно постучали, что мы услышали наверху.

– Дакуэрт, – сказал я. – Быстро добрался.

– Я открою, – бросил отец и выскользнул из комнаты.

– Тебя посадят в тюрьму, – предрекла сестре моя мать.

– Да, – кивнула Агнесса. – И наверное, надолго. – А затем грустно добавила: – А может быть, и нет.

– Не знаю, сможет ли Марла тебя простить. Я бы не смогла.

Агнесса не ответила.

Я подошел к Сарите, положил на плечи ладони, прижал к себе. Мексиканка плакала.

Сколько горя в одной комнате!

Внизу хлопнула дверь.

Агнесса посмотрела на Сариту:

– Ты им скажешь?

Мексиканка, приподняв с моего плеча голову, ответила ей долгим взглядом.

– Все скажу.

Агнесса улыбнулась, но мне показалось, что по ее лицу прошла трещина.

– Вот за это спасибо.

Снизу доносились звуки, которые я принял за жаркий спор.

– Пошел ты! – Это было сказано моим отцом.

Такие слова он не адресовал бы детективу городской полиции.

– Подождите. – Я оставил Сариту и направился к двери спальни. В коридоре в нос ударил запах, словно по соседству жгли листья или ветки. Затем на лестнице появились две головы. Первым поднимался отец, за ним Джек Стерджес. Левой рукой он держал отца за правую руку. В другой его руке поблескивал шприц – тот самый, что я уже видел. Игла покачивалась на расстоянии дюйма от отцовской шеи.

– Агнесса! – крикнул Стерджес. – Ты там?

Из спальни ответила тетя:

– Джек?

– Решил, что это твоя машина у дома. – Стерджес и отец оказались на верхней площадке. Я замер, не в силах оторвать от иглы глаз.

– Все будет хорошо, папа, – сказал я отцу. И тут же велел врачу: – Опустите шприц.

На пороге спальни появилась Агнесса.

– Боже мой, Джек!

С этого места Стерджесу открывался вид в спальню, где стояла Сарита и лежала на кровати мать.

– Что ты им рассказала? – спросил у тети ее подчиненный.

– Я больше не могу этого выносить, – ответила та.

– Игра кончена, – сказал я. – Все открылось.

Глаза Стерджеса плясали, словно он пытался уследить за целым роем светлячков. Игла колебалась возле отцовской шеи.

– Где ребенок? – спросила Агнесса. – С ним ничего не случилось?

– Внизу в машине. С отцом. Со своим законным отцом. – Последние слова он произнес с нажимом.

– Чего дожидается Гейнор? – спросил я. – Чтобы вы поубивали всех нас? Сколько у вас в запасе шприцев? Вы задумали избавиться от нас? Но это ничего не даст – полиция тоже в курсе.

– Заткнись! – огрызнулся Стерджес. – Думаешь, самый умный? А спрятать машину соображения не хватило.

Это было в точку. Он запомнил мамин «таурус», когда недавно гнался за мной. И оставлять его напротив входа в дом было не самой разумной мыслью.

– Положи шприц! – приказала ему Агнесса. – Ты не посмеешь причинить вред Дону.

Я видел в глазах отца страх. Он застыл, боясь сделать резкое движение, чтобы не напороться на нацеленную в него иглу. У нас не было сомнений, чем наполнен шприц. Мы знали, что Стерджес делает не прививки от гриппа.

– Предлагаю заключить сделку, – сказал он. – Никто не будет дергаться, и я его не убью.

Если бы положение не было таким жутким, его можно было бы назвать смехотворным.

– Полиция на пути сюда, – сказал я. – Какие могут быть сделки?

Стерджес крепче сжал руку отца и на несколько миллиметров приблизил иглу к его шее.

– Тогда старик отправится со мной. Мне необходимо время, чтобы улизнуть.

Я решил привести самый веский аргумент:

– Вы не успеете добраться до входной двери, как копы войдут в дом.

– Никто никуда не войдет, – отрезал Стерджес. – Не вешайте мне лапшу на уши. – Он попятился и потянул за собой моего отца.

– Дон! – крикнула с кровати мать. – Пожалуйста, не трогайте его.

Со всеми этими событиями я не заметил, что недавно учуянный мной запах стал намного сильнее, и понял, что это такое.