Не оставляй меня

– Дай мне подумать, ладно? Я позвоню или напишу тебе, если у меня возникнет идея.

– Конечно, – сказал он, бросая папку в верхний ящик шкафа и закрывая его.

– Извини, если отняла у тебя время, – сказал я, соскальзывая с кресла.

– Ты этого не сделала, Кейси, – сказал он. Это был первый раз, когда он произнес мое имя.

Мы направились обратно в зону ожидания. Джона сидел, сгорбившись, рассеянно водя большим пальцем по телефону. Когда мы подошли, он поднял голову.

– Выбрала что-нибудь? – спросил он.

Я плюхнулась рядом с ним и поцеловала его в щеку.

– Еще нет. Твой брат настолько невероятно талантлив, что я должна придумать что-то достойное его.

Тео покачал головой, скрестив руки поверх черной футболки.

– Просто скажи, что хочешь, и он сделает это, – сказал Джона, наконец, убирая телефон. Братья переглянулись, и Тео внимательно посмотрел на него.

– Сегодня вечером мы встретимся с Деной и Оскаром, – сказал он, – ты все еще с нами? – Джона кисло ухмыльнулся, выражение его лица было так непохоже на него, что мне пришлось дважды моргнуть, – теперь не нужно придерживаться расписания, – сказал он, – какой в этом смысл? Я пришлю тебе сообщение и дам знать.

Руки Тео упали по бокам.

– Оскар и Дена собираются потусоваться…

– Я не сказал «нет», я сказал, что дам тебе знать.

Братья посмотрели друг на друга, а потом Джона встряхнулся и грязно рассмеялся. Он встал и вышел за дверь, даже не взглянув на меня. Я слабо улыбнулась в ответ.

– Поговорим позже.

Он крепко схватил меня за руку, потом ослабил хватку, но не отпустил.

– Если я вам понадоблюсь… если я понадоблюсь ему, ты немедленно позвони. Ладно?

Я начала было протестовать, но вместо этого обнаружила, что киваю.

– Хорошо, – сказала я тихо.

Я покинула Vegas Ink и забралась в машину Джоны, которая уже была заведена.

Он даже не взглянул на меня, когда я закрыла дверь, и, в конце концов, я не выдержала.

– Что, черт возьми, происходит? – потребовала я ответа. – Ты вот так вот просто уходишь и оставляешь меня там?

– На улице чертовски жарко, – сказал Джона, – я пришел, чтобы включить кондиционер.

– Сейчас октябрь, – отрезала я, – может быть, градусов двадцать.

– Значит, ты здесь только три месяца, но вдруг стала экспертом?

Мои глаза расширились. Он никогда так со мной не разговаривал. Ни разу.

– Что с тобой случилось? – спросила я, – ты изменился с тех пор, как открылась галерея. Что-то случилось? Дейл Чихули сказал что-то, что тебя расстроило?

Джона покачал головой.

– Нет, – сказал он, его голос смягчился, – нет, ничего подобного. Он говорил удивительные вещи о моей работе… я даже не помню слов, но я все еще чувствую их, если так можно сказать.

– Тогда что тебя беспокоит? Ты можешь мне сказать.

Джона впервые за много дней встретился со мной взглядом, и на долю секунды его глаза стали теплыми, насыщенными карими, как у человека, которого я знала.

Потом стена рухнула, и он сжал мою руку.

– Меня ничто не беспокоит. Потому что мне нечего делать. Больше никакой работы. Я в настроении сегодня выйти и посмотреть фильм. Есть на примете какие-нибудь классические фильмы восьмидесятых годов?

Я медленно кивнула.

– Я взяла напрокат DVD «Аэроплан»!

– Неужели ты говоришь это всерьез?

– Я серьезно, – без энтузиазма ответила я, – и не называй меня Ширли.

Это была болезненная, неловкая версия нашего обычного юмора. Плохая имитация нашего типичного подшучивания.

Может быть, ему просто нужно хорошенько посмеяться, подумала я. Вернувшись в мою квартиру, мы поднялись по бетонной лестнице, ведущей на второй этаж. Ключи от дома перекочевали на дно моей сумочки. Только когда я нашла их, я поняла, что Джоны нет позади меня.

Я обернулась. Маленькая передняя площадка была пуста.

– Джона?

Я пошла назад тем же путем, что и пришла, почти на цыпочках.

Он сидел на середине лестницы, спиной ко мне. То, как быстро поднимались и опускались его плечи, заставило ужас скрутиться в моем животе, как ядовитый пар.

Он не мог дышать.

Я спустилась по лестнице на свинцовых ногах, держась за ржавые металлические перила. Села рядом с ним, приказывая себе успокоиться и не поддаваться панике.

– Эй.

Он упер локти в колени, руки и голова были безвольно опущены вниз. Он пытался втягивать в себя воздух.

– Я поднимался слишком быстро, – сказал он между вдохами. Он откинул голову назад, выглядел как спринтер, который только что пробежал сто метров.

– Ладно, я здесь.

В моей голове всплывали все те случаи, когда Джона поднимался по лестнице, поднимал тяжелую трубку для выдувания стекла или энергично занимался со мной любовью. В каждом случае он задыхался из-за того ущерба, который нанесла его сердцу болезнь. Но он никогда не приходил в себя так долго. Всегда быстро.

Всегда.

– Я солгал, – сказал Джона, словно прочитав мои мысли. Он медленно восстановил дыхание, делая по одному вдоху за раз, – я поднимался не слишком быстро. Просто поднимался.