Не оставляющий следов: Обретение

– Совсем юный, – печально констатировал, рассматривая нездачливого убийцу. – Юный, но достаточно умелый. Он смог захватить тебя быстро и незаметно, хотя я на всякий случай контролировал твои передвижения. Такие навыки оттачивают с самого раннего детства, – надо же, какое у людей бывает интересное детство. – Я знаю свои сильные и слабые стороны: узкая специализация – это не мое, и мы с тобой еще не раз встретим тех, кто лучше нас использует то или иное умение. Тебе же с такими, как этот парень, пока вообще невозможно сражаться на равных. И тем не менее кто-то его убил. Кто-то, чьи умения на порядок превосходят выучку талха...

Я рассматривал первого в своей жизни покойника, преодолевая страх и отвращение. На вид чуть старше меня. Заметно, что жизнь покинула тело: остановившийся взгляд пустых глаз, заострившийся нос, и без того напоминающий клюв хищной птицы, восковая бледность кожи, отвисший подбородок. Молодой, сильный... Был. Наставник деловито перевернул тело, лицо мертвеца ткнулось в лужу собственной крови. С трудом сдержал подкатившую к горлу рвоту. Стараясь не испачкаться, Учитель Доо извлек из его спины нечто, похожее на тяжелый длинный гвоздь, пробивший лопатку и вонзившийся в сердце. Оттер от крови полой добротной, даже щегольской рубахи трупа и спрятал в рукав.

– Боюсь, мы здесь не одни. Нам не нужны неприятности. Пора уходить, – повел меня к выходу из переулка, бережно поддерживая. – Срочно к врачу.

Ловко вытащив за ухо шныряющего в толпе оборванного мальчишку, он непререкаемым тоном велел немедленно провести к лучшему городскому лекарю. Вскоре требовательно стучал по металлу калитки, почти вмурованной в высоченную каменную стену. Спесивый слуга не спешил впустить нас внутрь, но был сдвинут с прохода легким движением плеча. Наставник почти втащил меня во внутренний двор.

– Сядь, – указал на простенькую деревянную лавку и скрылся внутри здания.

Наверное, именно здесь ожидают целителя пациенты.

Разговор с доктором поначалу был еле слышен через выходящее во двор окно, но постепенно тональность его становилась все ожесточеннее, а под конец перешла в визгливый крик. Южный диалект я понимал уже достаточно хорошо, чтобы различить крайнюю степень страха и возмущения в воплях врача, прерванных жестким голосом Учителя Доо:

– Если ты не поднимешь свою задницу с подушек, я переломаю тебе пальцы.

Семеня и подпрыгивая, из дома выкатился толстяк, заросший до глаз густой бородой и разодетый в расшитую золотом жилетку, напяленную поверх шелковой белой рубахи. Он опасливо косился на добродушного наставника, ласково сжимавшего ладонью кисть его правой руки.

Меня усадили на узкую кушетку, поставленную посреди длинной светлой комнаты. Лекарь осторожно потер ладонью о ладонь и, убедившись в целости пальцев, аккуратно исследовал шею, спину и затылок. Затем проверил белки глаз, оттянув нижние веки, заставил открыть рот и долго рассматривал мое богатое внутреннее содержание. На секунду задумался и стремительно выкатился наружу. Вскоре в комнату вошли юноша-подмастерье и пара служанок с тазиками, отрезами полотна и подносом, заставленным плошками и банками с порошками. Я узнал лишь кору ржавого вяза – неплохо снимает боль в горле. Шею обернули холодным компрессом, а горький порошок из растертых в ступке незнакомых ягод пришлось запить отваром коры и ноготков, тоже не самым приятным на вкус.

– Покой, – порекомендовал врач, – пострадавшему нужен покой. Позвоночник не травмирован, гортань цела, голос вернется через пару недель, если не напрягать связки. Внимательно следите за сердечным ритмом. При намеке на головокружение необходимо прилечь. Неизвестно, как кровеносная система справится с последствиями асфиксии... Я продам все необходимые лекарства, но вы немедленно уберетесь из моего дома! – голос лекаря опять сорвался на визг. – Если вы сломаете мне пальцы, я всего лишь не смогу работать. Но если до меня доберутся эти, – он кивнул в мою сторону с неприкрытым ужасом, – меня не оставят в живых!!!

– Спасибо, доктор, – вежливо поклонился Учитель Доо, – за то, что исполнили долг, который возложило на вас Вечносущее Небо. Можете утешиться: вы жили не зря, – и обернулся ко мне. – Идти сможешь?

Я прислушался к своему состоянию и осторожно кивнул: чувствовал себя вполне сносно, видимо, подействовала какая-то хитрая трава. Мы неторопливо вышли из комнаты. За захлопнутой дверью жалобно причитал, оплакивая свою неминуемую кончину, лекарь.

***