Не отдавай меня ему (СИ)

— Плевать мне на Агату. Ты… ты… сука ты, Маша!

— За языком следи! — жестко осадила я.

— «Не водись с Маратом, я тебе запрещаю», — издевательски процитировала она меня. — Сама запала, да? Думала, я не узнаю? Думала, что сможешь спокойно спать с ним за моей спиной, сестренка? Да какая ты мне теперь сестра? Ты предательница!

Я не узнавала Милану. В нее словно бес вселился. Она кричала, топала ногами и обвиняла меня во всех смертных грехах, нисколько не стесняясь в выражениях, не обращая внимания на плач проснувшейся Агаты. Она ненавидела меня.

— Я с ним не спала, — отрезала я, поднимаясь. Ушла в гостиную, взяла племянницу на руки и молча вернулась в кухню. Достала из холодильника детское пюре, ложку и села на табуретку.

— Зачем ты вообще с ним виделась? — топнула ногой Милана.

— Так нужно было.

— Ты… Ты знала, что он мне нравится. Знала. И специально с ним, да? Ты все делаешь так, чтобы мне было плохо!

— Правда?

Боли не было, обиды тоже. Только осознание, что Марат был прав — мое самопожертвование никому не нужно. Я та жертва, о которой он говорил, о меня просто вытирали ноги, пользуясь моей добротой и заботой.

— Марат, значит, — зло прошипел Вадим. — Ты с ним трахаться ночью ходила? И не ночевала дома тоже из-за него?

— Что? — ахнула Милана. — Ты… ненавижу! Он мой, поняла? Марат мой, он ревнует меня, защищает меня, приезжает по первому звонку. Ты ему не нужна, поняла? Он играет с тобой, чтобы задеть меня, потому что приревновал.

— Да, — согласилась я, — все именно так.

Молча поднялась, передала Агату Вадиму и постаралась уйти, но Милана схватила меня за локоть:

— Не смей больше с ним видеться, поняла? Иначе ты мне больше не сестра.

Я выдернула локоть, вышла в гостиную, надела свитер потеплее, не обращая внимания на недовольство Миланы и Вадима. Взяла заряженный телефон с тумбочки, надела обувь, куртку, шапку, не чувствуя ничего.

Мозг выключил тумблер, отвечающий за чувства.

— Куда ты? — спросил Вадим, когда я потянулась к дверному замку.

— Трахаться с Маратом, — улыбнулась я так, что он вздрогнул.

Медленно вышла, заперла дверь и, пошатываясь, спустилась на два этажа ниже. Достала телефон, разблокировала его, набрала номер Тани. Он оказался выключен. Тогда я зашла в мессенджер, нажала на значок микрофона и заговорила мертвым безэмоциональным голосом:

— Ты мне нужна, слышишь? Ты мне сейчас как никто нужна, Таня. Побудь хоть немного старшей сестрой, прошу. Я не справляюсь, я ломаюсь. Прошу, позвони мне, встреться со мной, ты так мне нужна.

Убрала палец с кнопки, дождалась, пока сообщение уйдет, и медленно побрела на улицу. Метель стихла, под ногами шуршал снег, напоминая, что я еще жива. Пока жива.

Не глядя по сторонам, просто шла куда глаза глядят.

— Мария, присаживайтесь, — суетливо отводя глаза, просит доктор.

— Я с ребенком, ничего? — смущаюсь я. — Не с кем оставить.

— Эм-м-м, зря, конечно. Разговор будет сложным.

— Говорите, — решительно прошу я.

— Пришли ваши анализы и…

— Не тяните, — прошу я, внутренне холодея.

Я чувствую, как все внутри покрывается коркой льда.

Доктор молчит и собирается с силами. Встает, задумчиво потирая подбородок, и достает снимок.

— Я по-простому объясню. Мария, у вас опухоль в голове размером примерно с грецкий орех. Я долго не звонил, консультировался с коллегами, — доктор берет паузу. — Неоперабельная. Никто не возьмется, опухоль без четких границ, огромных размеров, у дыхательного центра. Риск, что вы умрете на столе, слишком велик.

— Я умру? — голос надломленный, не мой.

Врач опускает голову и громко выдыхает.

— Сколько мне осталось?

— Никто не знает. Неделя, месяц, год. Я не знаю. Но будем оптимистичны. Вот визитка отличной клиники в столице, у них есть необходимое оборудование, но гарантий никто не даст.

— У меня нет таких денег, — я опускаю голову и сильнее прижимаю к груди Агату, — а если и найду, то гарантий никаких нет, верно?

— Нужно попробовать.