Не померкнет никогда…

Взрывы «лимонок» слились в сплошной грохот. В доме блеснуло голубоватое пламя, входную дверь сорвало с петель.

— Получайте, гады! — крикнул Щука и плотнее прижал к плечу автомат. Прошла минута-вторая, но из дома никто не выбегал.

Бронемашины приблизились к дому. Лучи их фар уперлись в клубы дыма и пыли, выбивавшиеся из окон.

— Выходи! Сопротивление бесполезно! — скомандовал Щука.

В доме не проявили признаков жизни.

— Еще полминуты… и я открою огонь, — громче проговорил Щука.

Тогда из дома послышались вопли:

— Не стреляйте! Не стреляйте!!

Из окна полетели автоматы. А через минуту в дверях с поднятыми руками, подталкивая друг друга, показались несколько фашистов. Озираясь по сторонам, насмерть перепуганные, полураздетые, они сбегали по ступенькам крыльца и сами выстраивались на площадке перед бронемашинами.

— Один, два, три… семь! — считал Щука.

Пленных отвели в сторону и усадили на траву. Щука опросил их. Его интересовало, какой части и какому соединению принадлежит подразделение, действовавшее в Липовичах. Есть ли немцы в соседних деревнях? Куда они дели отобранную у населения скотину?

Ответы Щуке давал высокий, чернявый ефрейтор. Мешая русские слова с немецкими, он объяснил, что их взвод выделен из хозяйственного подразделения 53-го армейского корпуса и специально был послан по деревням для сбора коров и лошадей, что отобранный у крестьян скот они собрали на скотном дворе, а сами остались в Липовичах лишь потому, что накануне крепко перепились и не хотели в таком виде являться в свое подразделение.

— Откуда взялся тут ваш корпус? — прервал Щука объяснения ефрейтора.

— Нам было приказано сменить войска двадцать четвертого танкового корпуса, — ответил ефрейтор.

— А куда направлен танковый корпус? — снова спросил Щука.

Ефрейтор развел руками, а потом приложил их к груди. Он с удовольствием ответил бы и на этот вопрос, но куда повернули танкистов, ему неизвестно.

Разведчики тем временем осмотрели дом, вытащили оттуда уцелевшее оружие и еще четырех раненых солдат, оказали им помощь, после чего всех пленных погрузили в машину.

Вокруг разведчиков начали собираться местные жители. На площадке перед домом состоялся импровизированный митинг. Щука рассказал колхозникам о временных трудностях, какие испытывает Красная Армия, поклялся от имени своих бойцов в том, что Красная Армия еще вернется в эти места, что врага, какой бы сильный он ни был, она разобьет. И попросил колхозников помочь его части с продовольствием.

Колхозники слушали майора затаив дыхание, поглядывали на бронемашины, на грузовик, в котором сидели пленные, и тут же решили поделиться с бойцами всем, чем располагали. Через час, погрузив на машины мешки с картошкой, хлебом, салом и другой снедью, разведчики направились в расположение дивизии.

Уже совсем рассвело, вся окрестность была видна как на ладони, и оставаться в Липовичах дальше было небезопасно. А впрочем, и делать разведчикам тут было нечего. Задание, возложенное на них командованием, они выполнили.

ПОСЛЕДНИЙ БРОСОК

Кунанбаев вернулся только под вечер. Он приполз с противоположной стороны, весь вымазанный грязью, в изорванной гимнастерке, но довольный, что выполнил задание.

Барбашов и Ханыга чуть не задушили его от радости.

— Все видел, все знаю, — для начала коротко доложил Асхат.

Барбашов снова развернул карту. За день она высохла, и теперь с ней вполне уже можно было работать…

— Покажи, как добирался до деревни, — попросил Барбашов.

Кунанбаев долго смотрел на зеленые квадраты, вертел головой, потом вытер рукавом гимнастерки пот на лбу и вздохнул:

— Что-то я по-немецки не понимаю. Вот Чинкин, тот сейчас бы все показал.

Барбашов добродушно улыбнулся:

— На названия не обращай внимания. Покажи, какими перелесками крался. Можешь?

Кунанбаев снова склонился над развернутым листом. На этот раз изучение только что проделанного маршрута было гораздо более тщательным. Зато и ответ, последовавший за ним, прозвучал конкретнее и убедительнее.

— Я, товарищ старший политрук, вам так все объясню. Зачем карта? — смущенно проговорил Асхат. — Перелески разные, они тоже по-немецки.

— Ну давай так, — улыбнулся Барбашов.

— В поле немцев нет. А за полем у самого леса немцы строят дот, — доложил Кунанбаев. — Я к ним подполз совсем близко, видел, как они устанавливали мины и натягивали колючую проволоку.

— Здесь по опушке они тоже проволоку тянули, — заметил Барбашов и показал, как это выглядит на карте.

— Это одна и та же проволока, — уверенно сказал Кунанбаев. — Они потом как раз сюда пошли. Потому что тут лес. А там, за лесом, большая поляна.

— Вполне возможно, — согласился Барбашов и провел на карте карандашом четкую линию. — Ну, а что дальше за лесом?

— Я там не был, но там стреляют, — доложил Кунанбаев. — Пулеметы стреляют. Минометы стреляют. Винтовки тоже стреляют.

— Это и отсюда слышно, — подтвердил Ханыга.

— А в деревне? — спросил Барбашов.

— В деревне я тоже не был.

Барбашов и Ханыга переглянулись.

— Ну, а наблюдал за ней?