Не прикасайся!

 - Вино, дамы, - говорит Крестовский. – Белое, грюнер ветлинер, двенадцать градусов. Освежайтесь. Только не забудьте, что после вина категорически запрещено приобщаться к чуду фигурного катания на асфальте.

 Мне в руки вкладывают холодный запотевший бокал. Я вздрагиваю: не то от прикосновения, не то от медового запаха вина. И решительно оставляю его в сторону.

 - Извините, я не пью.

 - Что, не можешь больше? – хмыкает Алекс.

 В такие моменты кажется, что мир вокруг замирает. Нечто похожее я ощутила однажды, лежа в его постели и услышав приглушенное «Можете забирать». И слышу сейчас. Обидное, болезненное, пусть и правдивое.

 Да, тогда я напилась, взяла отцовскую машину и попала в аварию. И с того момента, как очнулась в больнице, оказалась в абсолютной темноте, с практически нулевыми шансами хоть что-то хоть когда-нибудь увидеть.

 И я знаю, что Крестовский считает, будто я сама виновата в произошедшем. И я виновата, только… напоминание все равно бьет хлыстом, а небрежная издевка напоминает, что этот мужчина – не друг, и даже не любовник, как он сказал. Любовники не издеваются над своими партнершами, не бьют в больное место наотмашь, просто потому что могут.

- Анна Артемовна, - слышим мы женский голос откуда-то со стороны дома, - вас к телефону Игорь Олегович.

 - Извините. Это муж. Скоро вернусь.

 Как только ее шаги стихают, я поднимаюсь, беря со стола смартфон.

 - Я уеду.

 - Что? – в голосе Крестовского искреннее удивление.

- Я… я не могу, прости. Я позвоню Максу, скажу, чтобы меня забрал. Извинись перед Аней. Я подожду машину за воротами.

 - Эй, Никольская, ты головой ударилась? Куда уеду, ты только села!

Боже, храни мои очки! За ними не видно наполненных позорными слезами обиды глаз.

Правда, когда я поднимаюсь и пытаюсь протиснуться мимо Крестовского к выходу из беседки, он без особых усилий меня тормозит, разворачивает к себе и тут же снимает очки.

Конечно, я пытаюсь отвернуться, но пальцы мужчины крепко держат мой подбородок, не позволяя пошевелиться.

- Настя, что случилось? Ты только что хихикала с Аней, а теперь, почти рыдая, пытаешься сбежать и сидеть у ворот.

 - Ничего.

- А то я по голосу не слышу. Что не так? Что с вином? Я сейчас открою тебе лимонад, Анька захватит из дома.

Качаю головой, задыхаясь от неожиданной близости и страха, что сейчас вернется Аня и застанет нас практически в объятиях друг друга.

 - Настя-а-а-а… что с тобой?

- Зачем ты издеваешься? Тебе нравится, когда мне больно? Нравится тыкать моей глупостью?

 - Тыкать… что…

 Он вдруг смеется. Бархатистый, искренний смех, от которого еще обиднее.

- Черт, Настасья… ты обиделась на «не можешь»? Настя-я-я! Ну, это же анекдот такой. Что ты плачешь?

 Вытирает прокатившуюся по щеке слезинку.

- Не знаешь анекдот? Приводит парень домой девушку, с родными знакомить. Представляет: «Это Светочка. Светочка очень хорошая. Она не пьет и не курит». А родители спрашивают: «Ой, Света, а вы не пьете, потому что спортсменка, да?». А Света в ответ сиплым басом: «Не могу больше».

Дурацкий анекдот. Но я почему-то смеюсь. Хотя все еще хочется сбежать за ворота, только теперь не от обиды, а от стыда за то, что обиделась на анекдот. И еще немножко от страха, ибо аналогия со знакомством родных с анекдотичной Светочкой какая-то… неправильная.

 - Думал, ты его знаешь. Этот анекдот еще во времена моей юности был популярен.

 - Во времена твоей юности я облизывала деревянную лошадь в детском саду.

- Так, сейчас я обижусь, что меня назвали старым, сам позвоню твоему Максу и попрошу меня забрать. Поедем справляться со стрессом исконно мужскими методами.

 - Пивом и чипсами?

- Не надо никуда уезжать. Я принесу тебе лимонад. Хотя вино строит попробовать. Есть один интересный способ пить вино. Такой прикольный. Хочешь, покажу?

 - Через клизму? – фыркнула я, вспомнив рассказы Вовки о студенчестве.

Чувствую, как Крестовский тянется за бокалом. Слышу, как делает большой глоток, и недоуменно хмурюсь: и что? Это он так показывает и еще утверждает, что не издевается?

А потом пахнущие медом и сладким виноградом губы касаются моих, язык проникает в рот, лаская мой, вынуждая ответить. У поцелуя вкус вина. Пьянящий, сладкий, прохладный и горячий одновременно. Я никогда не пробовала белое вино, но в этот момент, кажется, влюбилась в него безвозвратно.

 Или не в него… и не в этот момент, а бесконечно давно?

- Я притворюсь, что ничего не видела, - раздается веселый голос Ани, - но рекомендую прятаться за елками, а не то Крис выложит вас в инстаграм с какой-нибудь обидной подписью.

 - Например? – хмыкает Алекс.

 Его, кажется, совсем не смущает, что Аня нас застукала, а вот у меня ощущение, будто температура подскакивает до немыслимых значений. Ничего не остается кроме как протиснуться обратно на лавочку и уткнуться в бокал с холодным вином. Я бы облилась им, если бы это не выглядело так странно!