Не сердись, человечек

— Видите ли, дети, — улыбается директор кисло, будто съел кило лимонов без сахара. — Девятого сентября мне было столько же, сколько вам сейчас…

— Вы, наверное, были связным у партизан и однажды пробрались через полицейский заслон и передали очень важные сведения, благодаря которым спасли жизнь всей боевой группе, — подсказал ему Жора, снова вскинув руку, а этот тупица мямлит:

— Нет, милые ребята, я не участвовал в таких операциях… Сожалею, что у меня не было такой возможности… Да и вы, наверное, знаете, что в условиях глубокой конспирации революционное дело доверялось далеко не каждому…

— Дорогой товарищ Владов! — продолжал Жора. — Мы восхищаемся вашей скромностью, потому что скромность — одно из обязательных качеств каждого пионера. И все же мы, пионеры из отряда имени Митко Палаузова, уверены, что у вас есть немалые заслуги, иначе вы не стали бы директором!

— Милые дети, — улыбнулся директор на этот раз уже по-человечески. — Директором становятся не только за прошлые, но и за настоящие заслуги. Потому что борьба за социализм продолжается, и мы, так сказать, снова революционеры, но уже нового типа. Не с оружием в руках, а со своими мыслями, энергией, трудовым энтузиазмом…

— Дорогой товарищ Владов! — снова салютует Жора. — Мы просим вас рассказать нам о ваших нынешних заслугах! О том, как вы — революционер нового типа — с трудовым своим энтузиазмом вместо оружия… О мирных подвигах ваших директорских будней… — Жора посмотрел на меня и на Миру и добавил: — Мы сердечно просим вас!

— Входите, дети, входите, — догадался наконец директор пригласить нас.

— Что это за дети? — спросила, подозрительно глядя на нас, появившаяся в прихожей жена директора.

— Из пионерской организации, — объяснил он. — Хотят, чтобы я рассказал им…

— Пионерский салют! — энергично салютует Жора директорской жене.

— Вот оно что, — оживилась она. — Проходите, ребята, проходите! Товарищ Владов может рассказать вам много интересного! Его светлый пример!.. — начала было она, но умолкла на полуслове, потому что директор недовольно посмотрел на нее. — Проходите, проходите! Разуться можете здесь.

— Ладно, ладно, сейчас сухо! — сказал директор и пригласил нас в большую комнату.

Мы уселись в какие-то страшно глубокие мягкие кресла, прямо-таки потерялись в них. Смотрю на Миру — сидит испуганно на самом краешке и не сводит с отца глаз. Если сказать честно, этот директор не понравился мне с самого начала. Какой-то сморчок затюканный, вроде как украл чего-то и боится, что его в любой момент могут схватить за руку.

— Садитесь, дети, а я приготовлю сейчас вам сироп и кекс принесу, — замурлыкала жена директора.

Она вообще не понравилась мне. Встретила так, будто мы воры какие, а когда поняла, что мужа пришла чествовать пионерская организация, сразу переменила пластинку.

— Так из какого вы отряда, говорите? — спросил директор, когда мы уселись.

— Митко Палаузова, — ответил я.

— Какая это школа? Наша, что ли?

— Да-а, — протянул я.

— Так вы, наверное, знаете моих детей — Стойчо и Миру? Вы из какого класса?

Как только он сказал «Мира», мы с Жорой как по команде уставились на нашу Миру, а у той глаза стали как полтинники.

— Да, знаем Миру, — сказал я, так как первый пришел в себя. — Она очень хорошая наша подруга. Мы целыми днями играем с ней. — Тут я хотел продолжить, мол, вот она, перед вами, но вовремя спохватился, что дверь на кухню открыта и что жена директора может все услышать, а мы договорились беседовать с директором о нашем деле без посторонних.

— Вообще-то она Владимира, — произнес директор как-то скованно, будто оправдывался. — Не очень скромно давать ребенку свое имя, но это инициатива нашей мамы… Я и сдался… — Он снова кисло улыбнулся. — А теперь спрашивайте, что вас интересует?

— Э-э-м, — начал было Жора, видно придумывая, что бы такое спросить, ведь мы не успели договориться, о чем именно спрашивать директора по пионерским нашим делам.

И вдруг мне захотелось побить этого директора в «несердилку», и я спросил:

— Вы играете в «Не сердись, человечек»?

— Что?! — удивленно засмеялся он. — Уже лет тридцать, наверное, не играл.

— В нашей пионерской организации есть такой девиз: «В «не сердись» играйте, люди, и тогда войны не будет!»

— А, это правильно, правильно! — закивал он. — Взрослые должны играть не в войны, а в детские игры. Тогда будет всеобщий мир. Это вы хорошо придумали! Мо-лод-цы!

— Всегда готовы!

Жора вскочил с поднятой в салюте рукой. Он еще тот артист! Я тоже встал.

— Так, так, ребятки! Рапортуйте, рапортуйте! — одобрила наше поведение жена директора, которая принесла поднос с угощением. — Обо всех ваших успехах рапортуйте товарищу Владову. Его светлый пример будет…

— Прошу тебя, хватит об этом светлом примере, — умоляюще посмотрел на нее директор. — Так говорят об умерших…

— И о великих! — добавила она. — Дети не пришли бы к тебе просто так. Верно, ребята? Товарищ Владов — один из наших самых видных…

— Я прошу тебя, я тебя прошу! — произнес директор теперь уже сурово.