Не смей меня касаться. Книга 2

Не поездка, а сплошная душевная пытка… Воздух, пропитанный его одеколоном, душил, голова кружилось, словно от нехватки кислорода, а глаза слезились в нестерпимом желании посмотреть на своего неправильного принца. Гордость, вездесущая гордость — мое проклятие и мое спасение. Но странное дело, эта пытка доставляла определенное мазохистское удовольствие, словно мне приятно было дышать с ним одним воздухом, несмотря на тысячу малюсеньких колющих мои легкие песчинок. Мне не хватало кислорода в его машине, не хватало ласки в его машине, мне не хватало Сашкиной любви. Шувалов дико бесил своими разговорами о деньгах, тем, что прикидывался заботливым родственником, который искренне переживает о здоровье моего отца, сестры и всех остальных. А его фраза «это будет наш подарок с Юлей» полоснула, словно ножом. Так какого хрена, скажите, пожалуйста, я не хочу, чтобы эта поездка заканчивалась?! Больная на всю голову идиотка!..

Алекс довез нас прямо до ворот больницы, в которой готовился к операции папа. Потом резко вышел из машины, подскочил к автомобильной двери с моей стороны, галантно ее распахнул и протянул ладонь, чтобы помочь мне выбраться из салона. Ненавижу!! Чертов выпендрежный джентльмен! Конечно, я проигнорировала руку, посмотрела так, будто его конечность — ожившая змея, но когда выходила, Алекс, словно поддерживая, убийственно галантно дотронулся до моего локтя. Ток… шибануло током вплоть до основательно увлажненных трусиков, прямо всю тряхнуло… Но Шувалов сразу же отошел и через секунду с абсолютно спокойным лицом, на котором застыла предупредительная улыбка, распахивал автомобильную дверь, помогая выбраться из машины моей маме. Захотелось реветь… Ну почему так мало тока? Мое тело просит, кричит, желая продолжения болезненно-приятных горячих зарядов. Ненавижу! Чертов выпендрежный джентльмен!.. Боже, как же мне хочется еще разочек отравиться электричеством между нами.

— Спасибо, Александр Иванович, что подвезли, — вежливо сказала мама.

— Саша, — опять поправил Шувалов, — передавайте привет и пожелание скорейшего выздоровления Николаю Алексеевичу.

— Да-да, конечно.

— Я завтра позвоню после операции.

— Да-да, конечно, — повторила попугаем мама, — ну мы пойдем, Александр Иванович.

— Саша, — который раз за сегодня, с некоторой обреченной грустинкой, сказал Шувалов.

— До свиданья, — попрощалась мама.

— До свидания, — ответил Алекс.

— До свиданья, — тихо прошептала я.

Развернулась и, не оборачиваясь, направилось к воротам больницы. «Таня, он смотрит вслед, Таня, он опять облапывает глазами твою задницу», — шептала развратница и разгоряченная кровь тут же прилила к низу живота. А внутри все болело, жгло, не желая уходить от прекрасного немного грустного сероглазого принца, точнее, идеального мужа моей младшей сестры. Во рту снова горечь, я жадно глотаю холодный осенний воздух, пытаясь успокоиться и остудить горящие легкие. Один, шаг, второй, третий, шпильки туфель словно не по асфальту идут, а самой острой частью впиваются внутрь моих пяток. Поэтому каждый шаг отзывается болью в теле. Непонятной необъяснимой болью, ведь я сегодня без каблуков, в кроссовках. Или, быть может, это асфальт утыкан шипами?

Зазвучала музыка мобильного телефона, трясущимися пальчиками достала из кармана куртки мобильный. На экране плясали буквы, складываясь в такое теплое объемное слово: «Миша». Облегчение радостной волной прошлось по организму. Возможно, бравый военный — то, что доктор прописал в этой ситуации, вдруг с его помощью я справлюсь с тоской, постоянно сжимающей мою грудь, переборю черную зависть к собственной сестре, забуду сожаления, каждодневно распиливающие мой мозг. «Миш, помоги мне», — мысленно попросила я, поднося телефон к уху.

— Да, — лаконично прозвучал мой ответ.

Да, я не хочу испытывать весь этот шквал эмоций и чувств, их слишком много во мне, они бурлят, вызывая ощущение постоянного стресса. Я устала переживать и мучиться, хочу лёгкости, радости, веселья.

— Танюша, здравствуйте, я ваш попутчик из поезда — Миша. Надеюсь, вы меня еще помните?

— На память не жалуюсь, кроме того, разве можно забыть ваши живописные и очень познавательные рассказы про танковый биатлон.

Он радостно рассмеялся в трубку.

— Я вот тоже никак не могу забыть.

— Но я ведь не рассказывала ничего интересного.

«Если не считать того, что ты неожиданно, даже для себя самой, разболтала бравому военному о том, что твой жених сделал ребенка твоей сестре, — напомнила девочка-отличница. — Впрочем, он тоже удивительно разоткровенничался тогда».

— Таня, вы напрашиваетесь на комплимент, вы сами по себе интересная, а ещё очень красивая.