Не сотвори себе кумира

Суд вынес частное определение в отношении членов Союза писателей СССР Вален-тина Сидорова и Анатолия Софронова, по существу, создавших преступникам имедж ученых и оказывавших содействие в популяризации явлений, непроверенных наукой.

Остался все же вопрос, на который не ответил Верховный суд и который задает себя каждый, знакомящийся с обстоятельствами убийства актера.

Почему выдающийся спортсмен, чемпион по карате, который мог легко справить-ся со своими физически маломощными противниками, не оказал ни малейшего сопро-тивления? Ведь ни на одном из убийц не было обнаружено даже царапины…

Ответ Венеры Нигматулиной категоричен:

— Мой муж был физически тренирован, занимался разными видами борьбы, однако, несмотря на свою силу, он не вступал ни в какие стычки, по природе был миролюбив и вслед за Владимиром Высоцким, которого очень любил, мог сказать: «Бить человека по лицу я просто не могу…».

Только ли в этом причина?

В вещах Талгата была найдена записка с цитатой из Джидду Кришнамурти[2]:

«… Мастера дзен пинают и бьют своих учеников. Они выбрасывают их из окон домов. Иногда они прыгают на них. Надо всегда помнить: они не гневаются, это тоже часть их сочувствия. Они не гневаются вовсе, ведь если бы они гневались, все было бы утеряно. Как тогда можно преобразить другого? Ты тогда в одной лодке с ним, и вы вместе тонете. Нет, так нельзя помочь… В Японии это понимают. Когда мастер дзен бьет ученика, ученик принимает это с благодарностью. Вы, может быть, удивитесь, но с тех пор, как мастер изобьет ученика, тот становится главным учеником…».

Абай рассказывал ученикам: американец Вернер Эрхард стал живым Богом, полу-чив просветление на автостраде в Калифорнии в пиковой ситуации…

Выходило, что вместо десятилетий одиночества в Гималаях и многочасового транс-цендентального созерцания можно получить состояние просветленности через нрав-ственный шок в минуту, когда грозит смертельная опасность..

«Здесь Родос, здесь прыгай!..» — Говорили римляне.

Как кощунственно не звучит: Талгат желал страданий и не сопротивлялся, потому что стремился познать таинственный процесс саморегуляции, надеялся на гуру и скры-тые возможности Человека…

Это логично, если вспомнить за чем пришел киноактер к Абаю, как верил своему кумиру. Эксперимент обернулся трагедией…

— До самого утра из квартиры Палаускасов неслись крики, стоны… У нас никто не мог заснуть… — Вспоминала соседка. — Мы выходили на лестницу, прислушивались. С пере-рывами это продолжалось до рассвета. Один раз я явственно слышала мужской голос, он звал по русски: «Мама!» и «Помогите!»

К утру Талгата не стало.

«И холмы-верблюды тащат вьюк судьбы, в синеву, подъемля гордые горбы… — запи-сал он когда-то, думая о неизбывности мироздания. — Вечное кочевье, вечный путь-по-ход, горы и пустыня, звездный небосвод….»

После его гибели кто-то из из тех, кому Талгат был дорог, написал:

«Остался только яркий след, какой оставляет сгоревшая в ночи комета, которую мы даже не успеваем увидеть. А у людей остается чувство удивительной радости, восхище-ния и сожаления…»

Вместо послесловия

Из частного письма Гедаса Норкунаса автору: