Не судьба

Таким она меня и положила в постель, сама легла, не раздеваясь. Словно мама, утишивая беспокойное дитя. Я почти мгновенно провалился в спасительный сон, последней мыслью было: хомяк из меня никакой, стоило только появиться и миновать настоящей опасности для жизни моей и солнышка, как немедля развезло.

Проснулся, когда Оля уже одевалась. Спохватился и несмотря на все ее уговоры, принялся собираться. Хотя голова ничего не соображала, от озноба пошатывало, да и температура явно повысилась на градус. Как впрочем, и на улице, вроде уже весна, вроде еще только оттепель.

До ателье добрался еле-еле, там и засел, дожидаться просветления. Никуда из своего закута не выходил, ждал, сидел, смотрел, часы ползли уныло, как старые докучные враги. Дался мне этот романс Апухтина, а вроде даже напевать начал. После обеда приходил заказчик — и рад бы ему порадоваться, да только даже не сразу понял, чего он хочет. А когда понял, рабочий день вышел. А он, верно, принял меня за пропойцу. Жаль, очень, ведь пришел по объявлению, а не от знакомых. И заказал ерунду — плащ на весну. Я мог бы предложить ему свой вариант, тот самый, авторский, что даже в прежней шарашкиной конторе понравился.

В автобусе уже полегчало, сморило под неспешное колыхание салона. Пришел домой, раздеваясь, снимая промокшие от дождя и талого снега «дутики», нечто среднее между валенками и сапогами с голенищем из плащевки, столкнулся с Михалычем, тоже только прибывшим и явно в хорошем настроении — судя уже по запаху.

— Оклемался чуток? А я хотел тебя подбодрить. Вот зря вы свою затею-то придумали, тут на днях провернули кое-что куда похлеще и без нервов.

— А что именно?

— Да ты точно весь в своих планах, неужто не слышал об ограблении ювелирного? — я покачал головой. — В эту пятницу, вот сейчас только стали известны подробности. Я по радио слушал.

— Я так понимаю, ты так работал сегодня.

— Тяжелый день, чем в дождь со снегом махать непонятно. Может завтра выяснится, если погода позволит. Хоть время провел с пользой, слушал новости.

Пришла Оля, так что уже всей семьей слушали рассказ дворника. Сперва про погоду, потом про ювелирный.

— И ведь как оно вышло-то замечательно. Двое в масках пришли в пятницу, после закрытия, когда кассы подсчитаны. Стали поджидать машину, а вместо нее сам директор приехал на своих драных «Жигулях» — он так всегда делал, чтоб не вызывать инкассацию и внимания к выручке не привлекать. Его по голове чем-то тяжелым и деру, стоило только выйти с сумкой денег. До сих пор никаких следов.

— Много унесли? — тут же деловито поинтересовалась солнышко.

— Да около тридцати тысяч. Немало.

— Да, немало. Но мы уже от этого отошли и давно.

— Вот и напрасно. Сейчас бы забогатели.

— Из своих, наверное, кто. Тот, кто всю эту кухню изнутри знал, — тут же заметил я. — А вот мы действительно не сообразили, надо было грабить столовку «Асбеста».

Оля удивленно на меня воззрилась. Я на нее.

— Ты же рассказывала, что туда каждого двадцатого заваливается куча горняков, чтоб промочить горло перед долгой дорогой домой. Напиваются в хлам и уезжают на автобусе к родным с уполовиненной получкой. Сама ж говорила, стоит туда устроиться, можно грабануть и легко, там все выходы-проходы как лабиринт, и много — выручка тыщ под пятьдесят. Водку да коньяк берут, больше ничего, и еще с собой по карманам распихивают. Горняки же. Вот меня б устроила в столовку, сейчас…

— Прекрати немедля, я тебя не слышу, — возопила Оля. — Вот ведь умник, мог бы хоть пораньше план свой подготовить.

— Солнышко, прости, но он мне только сейчас в голову пришел.

— А мы бы тогда Ковальчука без всяких яковов ограбили. И самим польза и… — Она остановилась на полуслове и махнула рукой. — Да, что теперь-то, в самом деле, главное, отбиться и второй, вернее, третий этап подготовить.

— Не фазу?

— Да кто ж ее знает. Пока неясно.

Михалыч усмехнулся на нас, на Олино смятение, прибавил насчет несуразности плана и пошел на кухню, готовиться к трапезе. Оля традиционно варила и жарила на всех, мы как-то уже привыкли к этому. Сегодня она только подзадержалась. Я нашел ее в спальне, она сидела в уголке и тихо нервничала.

— Мандраж?

— Не надо было тебе рассказывать про столовку. Глупо, но я вдруг подумала, что нас бы не тронули, грабани мы вот так вот Ковальчука.

— Да почему Ковальчука-то? Я к слову сказал. А на самом деле, на черта нам его миллионы, потом хлопот самим не оберешься перепрятывать и перекладывать. Все одно выйдут на них и посадят по самое не балуйся. Да и со столовкой, тут тоже шито белыми нитками, я ведь не знаю там ничего.

— У меня знакомые там есть, могли бы устроить.

— Все, солнце, проехали. Ерунда это все, нам главное, сейчас перетерпеть и дождаться, пока Чернец сработает. План куда безопасней. А свое мы уже получили и поболе того, что могли. Солнышко, не бери в голову, вот просветлишь разум, сама поймешь, из-за чего распереживалась.

Она поглядела на меня. Потом несмело улыбнулась.

— Я так понимаю, на кухне без меня ничего не кипит и не жарится.

— Это верно.

— И так ты меня готовишь к визиту милиции.

Я молча кивнул. Она вздохнула.