Не то место, не то время

– Я вмешалась лишь однажды. По условиям гранта, на него не могли претендовать студенты старших курсов. О летней стажировке, конечно, же тоже не шло речи. Одно без другого невозможно. Я считала подобные требования смехотворными. Позвонила Александру и попросила позволить тебе поучаствовать. На общих основаниях. Не прошло и получаса после нашего разговора, как со мной связались из фонда. Сообщили, что дескать условия изменены и в этом году на одного участника будет больше. А этим участником выбрали тебя. Само собой, подобного в моем разговоре с Александром не было. Я просила о возможности участия, а не о победе. Но и отказываться не стала. Условиям конкурса, кстати, теперь поменяли навсегда. С этого года нет ограничений для участников – хоть на каком курсе учись. Так что, благое дело и на других студентов распространилось. А что касается остальных твоих побед – я при всем желании не смогла бы тебя продвинуть. Решение всегда оставалось за фондом. Мнение университетских они выслушивали, да не прислушивались. Фондом ведь восточники управляют, они сами знают, что да как и кандидатов оценить без всякой помощи могут. А ты практически всю жизнь с родителями в разъездах, да и я чему-то, да научила. Так что, как видишь, все честно. А тому, кто на мать твою наговорил, можешь смело в лицо плюнуть.

На радостях я слопала практически все печенье. И беспричинно улыбаясь, допевала очередную чашку чая. Хотя, почему же беспричинно?! Клевета Аббасова на моих родителей и его сколькие намеки, что я спала с собственным братом ради наследства бросившего меня отца, лопнула как мыльный пузырь. Его ядовитые речи напугали меня не на шутку, но ведь и по голове я получила ни раз.

Но все же мысли об Александре Москвине меня не отпускали. И я спросила:

– Откуда ты его знаешь?

– Сашку? – подливая мне чай, уточнила Тамара. – Его отец со мной на курсе учился. Не сказать, что мы общались. Я в науку подалась, он в бизнесмены. Но Восток – мир крохотный. А восточники люди специфические. Пересекались. Сашка вырос парнем видным, правильным, как и отец. Жену свою любил до одури, пылинки сдувал. Да погибла она совсем молодой, оставив ему двоих сыновей-малюток. Он не женился больше. Хотя, сама понимаешь, на такого жениха, да с такими капиталами, охотниц было много. Слава о его романах гремела, но к сердцу никого не подпустил. Так своей единственной верен и остался. Сыновей воспитывал сам, никаким нянькам не доверял. Таскал их с собой по свету не жалея.

– И как, в коня корм пошел?

– Несомненно. Я обоих встречала, Александр еще жив был.

Тамара вдруг посмотрела на меня задумчиво. Вновь заблестели перстни на ее руке. Будто читая душу мою, как книгу, она сказала:

– Младший сын его, Тимур…Вы с ним похожи. Лихие оба.

– Это хорошо?

– Как посмотреть. Ты с ним знакома?

Лгать Тамаре я была не способна. Юлить не смела. Опустила глаза и кивнула. Она все поняла без всяких слов и объяснений – слишком хорошо меня знала. Тамара долго молчала, блуждая взглядом по фотографиям на каминной полке. На мраморной столешнице их было множество, каждая из разных лет, все в нарядных диковинных рамках. Здесь были все, кто ей дорог. Дети, внуки, мужья, друзья, мужчины.

– Я всегда мечтала встретить мужчину, равного мне, – с тихой грустью произнесла она. – Но так и не встретила. Оттого, наверное, и уходила от своих мужей и любовников. Кто-то был сильней меня и подавлял, либо превращал жизнь в бесконечный бой. Кто-то слабее и тогда скука не давала мне дышать. Сейчас, став старухой, я иногда думаю, может быть это и к лучшем, что мы не встретились. Спокойнее, так уж точно. Не гореть мне огнем вечным, но и не превратиться в пепел, как твой отец, похоронив свою Маргариту. У всего есть цена, Уля. А у истинной взаимной любви она высока непомерно. Мы за счастье свое платим жизнью, не имея никаких гарантий, одни лишь надежды.

Я спросила тихо:

– Разве она того не стоит?

– Более чем. Но удача улыбается не каждому. А уж собственный страх пред судьбой побороть и вовсе могут единицы.

Тамара права. Спокойная сытая жизнь куда надежнее заоблачных мечтаний. И в вечном споре о синице и журавле, мудрый человек выберет синицу.

– Если бы ты встретила его

, отпустила бы?

Тамара посмотрела мне прямо в глаза:

– Никогда. Да и он бы уйти не дал.

Тамара бережно взяла мою ладошку в свои горячие как угольки руки. Погладила бережно и попросила вкрадчиво:

– Что с тобой случилось, солнышко? Расскажи мне.

Я обняла ее порывисто и прижавшись щекой к худенькому плечу, сказала сипло:

– Не могу. Сейчас не могу. Но мне нужна твоя помощь. Поможешь, не спрашивая?

– А зачем же я нужна, если не помогать?

– Тогда расскажи мне все, что знаешь о Москвиных. Любая мелочь – золото.

Тимур звонил не прекращая, но с не меньшим упорством я игнорировала его звонки. Вызвав от Тамары такси, поехала к Ромке. Моему полуночному визиту он не удивился. Напротив, казалось, ждал.

Усадив за стол на небольшой кухне своей однокомнатной квартиры, он спросил:

– Будешь пельмени?

– Нет, спасибо. Пора поговорить, мой друг.