Не царское дело

— Чтобы доказать умышленное убийство, надо потратить чрезвычайно много сил и времени. Несчастный случай — другое дело. Собственно, нам все равно, у нас свое расследование.

***

Отказавшись от кофе и попросив счет, Крутов обратился к Насте:

— Я хотел подъехать домой к Виталию. Уже договорился с его родителями. Кстати, ты с ними знакома?

— Нет, конечно. Я ведь не была официальной девушкой Виталика. Просто хорошая знакомая. Как они?

— Не очень, но мои слова о частном расследовании восприняли спокойно. Кажется, они тоже не верят в несчастный случай. Я хотел тебе предложить поехать со мной. Или у тебя другие планы?

— Макаров нашел для меня юриста, который будет вести мои дела, и обещал в ближайшие дни нас познакомить. Но пока не звонил, так что я свободна.

— Как там Даша?

— Звонила, а что толку? Наверное, про тетю Зину можно уже не спрашивать.

— Почему? Надежды, конечно, мало, но я не исключаю неожиданностей в этом деле.

— Например?

— Похищение с целью выкупа.

— Почему тогда похитители до сих пор не озвучили требования?

— У похитителей тоже могли возникнуть проблемы. Понимаешь, меня смущает то, что вокруг не было никаких следов насилия — то есть ничего, что свидетельствовало бы об убийстве. Может, Зинаида Сергеевна вообще не была на даче.

— Но кто-то ведь открыл дом? И дорожки были подметены, окна открыты… Нет, она точно была на даче.

— Ладно, мы над этим еще подумаем. Отправляемся домой к Виталию. Туда минут через сорок должны подъехать его родители. Ты же у нас за рулем, поэтому — вот адрес.

Виталий жил в большом кирпичном доме возле метро «Сокол». Настя бывала здесь несколько раз, но Крутову об этом рассказывать не собиралась. Ехали молча, лишь в конце пути Александр сказал:

— Я поговорил с Дреминым.

— Как он себя чувствует?

— Неважно, его завтра кладут в стационар. Оказывается, он хорошо знал Виталия и его магазин, у них даже были какие-то общие дела. Сказал мне — ювелиры особая каста посвященных, тесный мир, где все друг друга знают и куда посторонних не пускают. И был потрясен известием о гибели Виталия. Кстати, про тебя спрашивал.

— Надо было мне повидаться с ним, — с запоздалым сожалением сказала Настя. — А то неудобно получилось, я ведь после того случая так ему и не позвонила. Все-таки он неплохой человек.

— Конечно, навести старика. Только учти, что завтра он уже будет в больнице.

Подъехав к нужному дому, они увидели ожидавших их у подъезда мужчину и женщину — родителей Виталия. Вчетвером они поднялись на лифте на десятый этаж, вошли в квартиру и застыли в изумлении — все здесь было перевернуто вверх дном. Настя хорошо помнила, каким аккуратным, до педантичности, человеком был Виталик. Представший ее глазам кавардак явно был делом чужих рук.

— Что это? — ахнула мать Виталика.

— Знакомая картина, — недовольно буркнул Крутов. — Вы позволите мне все здесь осмотреть?

Получив согласие, он без промедления приступил к делу…

***

— Есть какие-нибудь соображения? — спросила Настя, садясь в машину.

— Ясно лишь одно — это дело рук одного и того же человека, — мрачно ответил Крутов. — Каждый раз тщательный обыск, каждый раз ничего не украдено.

— По крайней мере, мы не знаем точно, украдено или нет, верно?

— Верно. Но и в твоих квартирах, и у Виталия искали одно и то же. Скажи-ка мне, какие у вас с этим молодым человеком за последнее время были общие дела?

— Мы не виделись больше года. Мне захотелось оценить украшения, доставшиеся от Пчелки, я ему и позвонила — ведь он директор ювелирного магазина. Он сказал, чтобы я приехала. Его специалисты-оценщики все посмотрели и объяснили, что и сколько стоит. Потом мы договорились созвониться, и я уехала. Все.

— Может, кто-то думал, что ты передала ему украшения?

— Отпадает. Мне доступно объяснили, что редкостей, которые стоят сумасшедших денег, там нет. Дремин, кстати, тоже это подтвердил. Он ведь для того со мной и встречался — хотел на них посмотреть. Увы — бесценных редкостей среди них не оказалось.

— Н-да… Значит, что-то другое. Надеюсь, не предсмертные записки великих поэтов.

— Могу тебя успокоить — к нынешнему моменту я перебрала уже все письма. Ничего похожего там, к счастью, не обнаружилось. Это, наверно, убьет наших друзей — Чапкина и Забадацкую.

— Или окончательно загонит их в психушку.

— Да, бедолаги. Зато знаешь чьи письма я нашла? Мастроянни, Габена, Висконти. Там была телеграмма от Синатры и — не поверишь — записка от Чарли Чаплина.

— Предсмертная?

— Ну тебя!

— Было бы забавно презентовать Чапкину записку Чаплина.

— Прекрати ерничать, я тебе серьезные вещи рассказываю, — возмутилась Настя. — Это же все готовые музейные экспонаты, понимать надо!

— Или аукционные лоты. Имей это в виду.

— Знаю. Нельзя их продавать, это — живая история. Пусть остаются у меня, сохраню для потомков.

— О детях подумываешь? — заинтересовался Александр.

— Да ты что, босс меня убьет, — вырвалось у Насти.

— Очень смешно. Босс, ненавидящий многодетных мамаш.

— Он и однодетных-то не очень, — ухмыльнулась девушка.

— Ладно, черт с ним, с твоим боссом. Давай решать — куда ты едешь?

— А ты?