(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

— Кажется, мы договорились или ты забыла? — Виталий говорил по-прежнему хрипло и спокойно, он крепче сжал мой сосок и, глубоко вдохнув, наконец-то сел на кровати рядом со мной.

Мы встретились взглядами, и я поспешила подняться. Потому что, лежа вот так вот рядом, когда Вет смотрел на меня сверху вниз, я чувствовала его власть надо мной еще сильнее. И откуда она только взялась, власть эта?

— Я помню. — Я прижала к груди колени и обняла их, пытаясь закрыться.

Поза самозащиты. Виталий это понял и криво усмехнулся, выгнув левую бровь. Вот как? Как у него получалось так делать лишь одной бровью? Я аж забыла, о чем говорила.

— И-и-и? — поторопил меня мужчина.

Ну я и выдала ему все, что думала, практически залпом, на одном дыхании.

— Ну ты же деловой человек. И ты, наверное, должен понимать, что так запросто такие вопросы не решаются. Во-первых, ты что-то говорил о свидетельстве об отцовстве. Я вообще не знаю, делается ли так? Без ДНК и прочего.

— Делается, — мягко улыбнувшись, ответил Виталий, а я насторожилась.

— Почему ты так улыбаешься? — От этого наглого большого мужчины можно было ожидать чего угодно.

Он пожал плечами.

— Не знаю почему, но мне привычнее, когда ты разговариваешь именно так, а не как москвичка, тянущая слова.

— Я опять тараторила, да? — Я закатила глаза и, прикрыв ладонями лицо, рассмеялась. — Я никогда не тянула слова, за девять лет так и не научилась разговаривать по-московски.



— И не надо. — Виталий взял мои ладони и, отняв их от лица, притянул к своим губам.

Сначала он просто целовал, затем начал водить языком по внутренней стороне ладони, а потом и вовсе прикусил кожу на указательном пальце.

Что он творит?

— Виталий! — выдавила из себя на пределе возможности, я больше не могла разговаривать, я опять проваливалась в пучину вязкого, туманящего разум наслаждения. Нельзя так. Нельзя.

— М-м-м? Что такое? — нагло улыбнулся этот… этот мартовский кот, и я попыталась вырвать свои руки, но куда там. Кот оказался тигром. Или львом. Я не знаю, кто там из них сильнее. Но хищные черты в Самойлове однозначно были. — Успокойся, — тихо произнес он и лизнул мое запястье. Да он издевается. — В Евином свидетельстве о рождении, в графе «отец», стоит прочерк, поэтому при заявлении от обоих родителей выдают справку об отцовстве, а с ней уже меняют и свидетельство о рождении. И никому не нужны никакие ДНК.

Как он мог? Так быстро переключиться на серьезную тему и продолжать ласкать мои ладони своими губами.

Я не могла мыслить здраво. Только не так.

— Пойдем на кухню. Я так не могу! — отчаянно взвизгнула я, надеясь на чудо.

И оно случилось. Виталий меня отпустил и рассмеялся, я быстро соскочила с кровати, пока хищник давал шанс, пока тигр или лев — неважно — был обычным пушистым котом, объевшимся сметаны. Именно такое впечатление сейчас и производил Самойлов: довольный, обожравшийся ништячками кот.

В голову мгновенно пришло воспоминание, как он облизывал пальцы после того самого, и захотелось стукнуть себя по лбу за проведенную параллель: вот она, значит, какая ему нужна “сметанка”.

Потянула дверь, но она не открылась. Непонимающе оглянулась на Виталия, который по-прежнему сидел на кровати и с довольством смотрел на меня.

— Я запер дверь, ну так, на всякий случай. Все же, как я понимаю, мы не одни дома.

Я не помнила этого. На моей двери был замок, о котором я и думать забыла, щелкнула им и, насторожившись, спросила:

— А как ты понял, что это моя спальня?

— Ну, кухня у тебя без дверей. — Я кивнула, а Виталий поднялся. — Гостиная тоже без дверей. — Я опять кивнула, он говорил очевидные вещи и медленно приближался ко мне. — Туалет с ванной я сразу отсек — думаю, объяснять не надо. — Я мотнула головой и шагнула в коридор, тогда Виталий быстро метнулся ко мне и, схватив за талию, затащил обратно в комнату, а потом поцеловал.

Ведь за сегодня он так ни разу и не поцеловал меня в губы. Он пил меня всю, а я наслаждалась его силой и мощью, его теплом и обжигающим душу желанием. Этот поцелуй не был похож на тот первобытный, в его офисе. Сейчас Виталий целовал почти нежно, иногда легонько прикусывая мои губы и тут же зализывая ранки, которых не было и не могло быть.

— Ну и в конце выбор был очевидным, — произнес он, оторвавшись от моих губ. — Дверь с вывеской “Не входи, а то станешь розовым пони” или просто, хм, — он кашлянул, — обычная дверь, — последние слова он проговорил как-то медленно и заторможенно.

Я тут же чуть отстранилась и обернулась. В коридоре стояла Ева и часто-часто моргала своими огромными глазами, сейчас особенно похожими на блюдца.

Черт. Черт. Черт.

Какой стыд.

Я отбежала от Виталия и приложила ладони к щекам, кожу начало нестерпимо жечь, наверное, я покраснела, ничуть не меньше самой Евы.

Черт.