(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

— Ладно, суть не в том. Это женщина из моего прошлого. И у нее есть взрослый ребенок. Не мой, мама, — поспешил заверить мать, зря не обнадеживая, потому что обманутые надежды, как оказалось, это больно. — Но отцу скажем, что девочка моя. Сделаем документы и порадуем старика.

— Ты думаешь, что твой отец идиЁт? — мама так смешно произнесла последнее слово, что я усомнился в собственной правоте.

— Мама, она могла бы быть моей, — твердо произнес.

— То есть, возможно, это и правда твой ребенок? — взволнованно спросила мама. — И ты молчал?

— Мама, я не догадывался даже, но сейчас все узнал. Вариант был, но девочка не от меня. Так что все, хватит об этом. Отцу, самой девочке и вообще всем скажем, что это моя дочь, и точка. Я тебе говорю потому, что мне важна твоя поддержка.

Мама замолчала, а я прикрыл глаза, беспокоясь, потому что и правда нуждался в маминой поддержке, ее одобрении.

— Хорошо, я думаю, что, это хороший план. Если ты и правда готов жениться на ее маме, то, возможно, все так, как и должно быть. Как хоть девочку зовут?

— Ева, — произнес, наслаждаясь

— Ева, — послышалось опять, — Ева, прекрати, — голос Вики вырвал меня из воспоминаний. — Это были плохие рисунки, не те и воо…

Я перебил ее, потому что наговорит еще глупостей, ну ее…

— Самца белки так и называют: самец белки. Так что пошли пить чай! А, белочки?



Глава 19

Самец белки? Он что, серьезно?

Видимо, да.

Ева первая побежала на кухню, затем Виталий чуть подтолкнул меня в спину, и мы пошли следом за дочерью.

Сделала шаг и только потом поняла, как странно прозвучали подобные мысли в моей голове. «Пошли за дочерью».

Так некстати в голове появился образ Антона, и стало как-то не по себе. Ведь он так и не женился до сих пор. Служит там же, где и Калинины, и раз в полгода видится со своим ребенком, которого нагулял на стороне и не захотел признавать. Когда мне обо всем этом рассказала Настя, я порадовалась, что ничего не сказала Антону про Еву. Он был недостоин и только испортил бы нашу с дочерью жизнь.

— Виталий, вам какой чай? Есть фруктовый, зеленый, черный, с молоком, лимоном, — Ева выпалила все это на лету, пока наливалась вода в чайник.

А я даже сказать ничего не успела, шустрая какая — Виталий. Хоть на «вы», и то ладно.

— А зеленый какой есть? — улыбнулся Вет и присел на высокий стул.

Я достала из шкафчика пакеты с печеньем, пряниками и сушками. Насыпала всего понемногу в глубокую декоративную чашку и поставила на барную стойку.

— Я не знаю, как они называется, как-то… — замялась дочь.

— Есть пуэр, есть молочный, лотос, еще есть цинь-гунь-чего-то там. Тебе и правда так обязательно название? — слегка раздраженно ответила я за дочь

— Можно мне тогда лотос, — широко улыбнулся Самойлов, и я фыркнула. Ценитель, блин.

Достала из шкафчика банку с чаем, затем глиняный чайник для заваривания и, закинув в него два засушенных цветка, залила их кипятком.

— Вот это у тебя запасы, Виктория.

— Мама посылки постоянно из дома присылает, — отмахнулась я, доставая чашки, — может, эти? — ехидно спросила, демонстрируя мужчине маленькие чашечки. — Раз уж ты тут за чайную церемонию ратуешь.

— Нет-нет, спасибо, для меня такая тара… ну, знаешь, маловата будет.

Ева рассмеялась, глядя на нас, и мне стало опять не по себе. Я вела себя как истеричная особа, и это при дочери.

— Как вам новый мамин цвет волос? — спросила Ева Виталия, присев на стул напротив него.

— Мне очень нравится, Ева, — мягко произнес Самойлов, а я поставила чайник на стойку, громко стукнув им о столешницу.

— Простите, — произнесла притворно мягко и села рядом с Виталием.

И воцарилось молчание. Ева попеременно смотрела то на меня, то на Виталия, а мы оба, по всей видимости, глазели на нее.

— Что-то с вами как-то тухло.

— Ева! — я возмутилась и в этот же момент почувствовала чужую руку на своем бедре. Вет крепко сжал ладонь, а я прикусила губу.

— Просто мне как-то неловко, Ева, — улыбнулся Самойлов, — не доводилось раньше общаться с подростками.