(не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть

— Олимпиада Львовна, я говорила вам, что обожаю вас? Вы такая проницательная… Так вот: еще нет, но уже почти, в общем, я в процессе. — Глянула на высокий стакан с виски, который Роман поставил перед моим носом. Безмолвно выставила большой палец вперед, одобряя размерчик бокала: в одиннадцать утра самое то.

— Вы поругались с Виталей, да?

— У нас небольшое недопонимание. Олимпиада Львовна, заберите сегодня Еву, пожалуйста, я ее уже предупредила.

— Ладно, Еву заберу, Вету перезвоню. А ты давай там укороти свой тайм-аут. Сейчас не время, Виктория.

— Завтра буду как огурчик, — пошутила и тут же прикусила свой язык, повесила трубку и идиотски рассмеялась, затем потянулась к стакану и сделала три больших глотка.

Ух, горло обожгло, а в уголках глаз скопились слезы.

— Ну, рассказывай. — Рома поднял вверх бокал, будто чокаясь, и отпил янтарную жидкость.

Ну я и рассказала. Про измену Куркова, о том, как об этом узнала, как поступила потом, как сбежала, как забеременела, развелась, родила и оформила дочь на одну себя, как встретилась с Ветом спустя столько лет, про глупый шантаж, который и не нужен-то был.

— Я бы и так от него никуда не делась бы, понимаешь? Ром, у него такая сумасшедшая энергетика, меня просто раскатывает…

— Может, и не сопротивляться?

— Так я и не сопротивляюсь. — Взмахнула руками и задела бокал, который тут же полетел на пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так, тебе больше не наливать, — усмехнулся Рома, а потом, нахмурившись и потерев складочку между бровями, произнес: — Ты плывешь по течению. Это твое «я не сопротивляюсь» — мнимое принятие ситуации. На самом деле ты решила: будь как будет. И пальцем не ударила для того, чтобы впустить Самойлова в свою жизнь. Мне его даже немного жаль.

— Что ты имеешь в виду? — Я закинула ногу на ногу и попыталась собрать мозги в кучу. Протрезветь в один момент не получится, но надо обязательно запомнить, что сейчас говорил Рома, видимо это были умные вещи.

— Откройся ему, Вика. Мы с Настей не совсем удачный пример, потому что у нас четко и ясно все было. Но мы разговаривали. Всегда разговаривали, что бы ни случилось между нами, мы садились и говорили, приходя к взаимопониманию. Как бы крышу ни сносило, нельзя держать это в себе. Нельзя. В этом я точно уверен.

Я подскочила с места и, обняв Калинина, потрепала его по волосам.

— Ромка, когда ты таким умным стать успел?

— Всегда таким был.

— У-у-у, — незаметно умыкнула бокал Калинина и вернулась на свое место, — ты, конечно, дело говоришь. — Отсалютовала ему его же виски и, глотнув, продолжила: — Только вот не про нас. Самойлов слушать меня не хочет, да и я сама не очень-то горю желанием с ним общаться, — зарычала, — вот примерно так себя Самойлов и ведет, как огнедышащий дракон, утащил меня в свою пещеру и забыл, что он человек, который умеет говорить.

— Но тебе же это нравится, Иванова. Ты всегда стремилась к этому сильному мужчине, который хлопнул бы кулаком по столу, а ты скорчила недовольную гримасу, но подчинилась бы.

Я отвела взгляд. Мне нечего было ответить Калинину, доля правды в его словах была.

— Тебе нужно увидеться с Курковым.

— Что? — ошарашенно посмотрела на мужчину, пытаясь найти в его глазах смешинки, но нет. Роман был серьезен. — Ты издеваешься?

— Тебе надо закрыть гештальт, — спокойным, обыденным тоном произнес Роман, будто отправлял меня в магазин за хлебушком, и я подзависла.

--------------------------

* Более подробно о случившемся рассказано в книге "(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть"

Глава 9

Мы с Калининым осушили до дна бутылку, и мужчина постелил мне в одной из гостевых комнат. Я решила, что пару часов обеденного сна никому не повредят, только вот проспала до самого вечера.

Проснулась и первым делом перепроверила, где Ева, потом уже хотела было позвонить Самойлову, но вовремя остановилась. Мужчина мне ни разу не позвонил, он даже на смску не ответил. Я понимала, что это глупые обиды, настоящий детский сад, но… но не могла себя пересилить.

Ромины слова до сих пор крутились в моей голове. Увидеться с Курковым и пустить в свое сердце Виталия — как же это все легко звучало, а на деле было невыполнимо.

С трудом поднявшись с мягкой кровати, я решила ехать домой. Ева сказала, что папа дома, а значит, в квартиру я попаду.

Быстро распрощавшись с Калиниными, которые в полном семейном составе собирали большие чемоданы, вызвала такси и, ощущая внутренний мандраж, поехала домой.

Виталий долго не отвечал на звонок, и я уже решила, что он соврал Еве, но нет, все же двери лифта разблокировались и я смогла зайти в квартиру.

Кругом было темно, а муж стоял в коридоре, возвышаясь надо мной каменным изваянием, безмолвной тенью.

— Я забыла ключи, — прокашлялась и разулась, — не могла вернуться домой.

Вет хмыкнул и, развернувшись, пошел на кухню, я направилась следом, по пути отшвырнув куртку в шкаф, зашла сразу за Виталием на кухню и не стала включать свет. Хотел мужчина находиться в темноте — да пожалуйста.